— Ну, что, часовые перепились и уснули на посту? — так Пронин окликнул Кирия.
— Никаких происшествий. Кроме ваших шагов, ни черта не слышал!
— А это что за стакан? Ты пил?
— Только воду из-под крана, — улыбнулся Кирий.
— Надеюсь, не оприходовал колбасу или хозяйский зельц? «Солдат — не мародер», — это еще Суворов говорил.
Они еще час ждали клиента, а дождались хозяйку. Она вошла в квартиру с полными авоськами, веселая. Вполголоса напевала легкомысленную песенку из репертуара Клавдии Шульженко. Она даже не обратила внимание, что дверь не была заперта. И только охнула, увидев в комнате огромного верзилу Кирия. Пронин тут же выскочил на первый план.
— Попрошу не волноваться. Моя фамилия Пронин. Майор Пронин. Мы из НКВД.
— НКВД? Как? В чем дело?
Пронин подхватил у нее булькающие и звенящие авоськи и усадил женщину на стул.
— Нас интересует ваш квартирант. Только он. Честное слово, лично к вам, Елена Емельяновна, у нас нет никаких претензий. Живите, работайте, сдавайте излишки жилплощади. Вы в своем праве.
Макарова сразу приободрилась: слова Пронина вызывали доверие.
— Я в школе работаю. Все бумаги у меня в полном порядке. А товарища я давно знаю. Он показывал мне документы, он служит на корабле «Всенародный староста». Я в школе работаю. Знаю, как вести бумаги. У нас ведь каждая запятая в журнале — это судьба школьника, судьба молодого человека.
— Ваши служебные бумаги, Елена Емельяновна, нас не касаются. Меня куда больше интересует флотская приборочка в бумагах вашего жильца. Он ведь нагрянул к вам перед Новым годом?
— Почему нагрянул? О своем приезде он предупредил телеграммой. У нас так заведено.
— Откуда телеграмма?
— Из Мурманска. С Северного флота. Я могу показать, телеграмма у меня сохранилась.
— Похвально, Елена Емельяновна, что вы храните бумаги. Это говорит о вашей бдительности.
— У меня так заведено: любую телеграмму, любой товарный чек я храню ровно три месяца, а потом уничтожаю, чтобы не захламлять архив.
— Наши архивисты с вами бы не согласились. Они трясутся над любой бумажкой даже из XVIII века. Но, как частное лицо, вы действуете вполне разумно. К вашему жильцу приходили друзья? Может быть, не в этот приезд, а в прежние годы?
— Мы с ним с самого начала условились: никаких гостей. Я живу тихо. Ко мне даже ученики никогда не заходят. Я считаю, лишние визиты вносят в нашу жизнь ненужную сумятицу. Понимаете?
— Еще как понимаю. Сам от сумятицы изнываю. И ни разу он не нарушил договоренности?
