Но успехам своей тайной дипломатии Дороти Ливен не могла порадоваться – в 1827 году внезапно умер ее возлюбленный, Джордж Каннинг.
Она никогда не делала особенного секрета из своих сердечных дел, однако эту связь оба старались хранить в тайне – прежде всего ради детей Каннинга, которых тот страстно любил. И теперь ради обережения его посмертной чести графиня Ливен вынуждена была сохранять хорошую мину при плохой игре и делать вид, будто лишилась лишь доброго друга. Сердце ее было разбито, и не единожды являлась ей заманчивая мысль последовать за своим возлюбленным… Удерживали лишь заботы о собственных подрастающих детях и, как ни тривиально это звучит, патриотический долг.
Случилось вот что. После Каннинга во главе Кабинета министров встал уже упоминавшийся Артур Уэсли Веллингтон. Это был блистательный полководец, он разгромил армию Наполеона при Ватерлоо, однако все дипломатические вопросы Веллингтон норовил разрешать с позиции силы. Коварный Клеменс Лотер Меттерних, обиженный пренебрежением Николая Первого к своей персоне, знал, к кому обращаться с провокационной идеей: воспользоваться истощением русской армии, чтобы напасть на нее соединенными австро-англо-французскими силами. В это время на русско-турецком фронте дела складывались не в пользу нашей армии.
«Железный герцог» уже начал ковать оружие пока горячо, но вскоре распростился с этими намерениями. Принято считать, что его пристыдил французский король Карл Десятый, который отказался поддержать предложение Меттерниха и выразился в том смысле, что его честь не допустит, чтобы он поддержал идею подобного проекта в тот момент, когда русская армия терпит временные бедствия. Однако Веллингтон еще не отвык смотреть на французов как на бывших врагов, поэтому спокойно плюнул бы на честь французского короля и на свою собственную. Но в это время в железном сердце Артура Уэсли стали происходить какие-то странные процессы. Что-то там как бы закипало, шевелилось, волновалось… Не сразу сей хладнокровный, хотя и прославленный победами над женщинами человек сообразил, что любовь родилась в этом жизнетворящем органе! Причем полюбить его угораздило… фон Ливен.
Дороти умела не только влюбляться от всего сердца, но и расчетливо, трезво завоевывать нужных ей мужчин. Своих многочисленных любовников она брала наглостью, робостью, откровенным распутством, преувеличенной невинностью, блеском ума. Сердечную броню «железного герцога» Дороти пробила чудовищной, просто-таки неприлично-откровенной лестью. Она буквально заливала его сладкоречивым елеем! Веллингтон привык к дифирамбам, которые некогда расточались ему как великому полководцу, хотя был скорее удачлив, чем по-настоящему талантлив на поле брани. Теперь же, сделавшись премьер-министром, стал мишенью критики со стороны оппозиции, привыкшей ко вседозволенности во время правления снисходительного Каннинга. И тут вдруг дама, про которую говорят, что Каннинг был ею не в шутку пленен, а друг и наставник Веллингтона, сэр Чарльз Грей, боготворит ее, не сводит с Артура Уэсли глаз. Из уст ее струится мед, грудь – не какая-нибудь сухопарая английская, а полновесная, роскошная, по-русски щедрая – волнуется так, словно в любую минуту готова выскочить из лифа прямо в ладони «железного герцога».
