.
Не было ничего странного в том, что за годы военного коммунизма на местах привыкли к «сезонным» колебаниям крестьянской политики Москвы. Когда весна и пора сеять — галантерейное обхождение с крестьянином, когда осень и урожай снят — можно не церемониться. Так в Ельце в укоме Осинского с улыбочкой спрашивали: «Будет ли осенью вновь восстановлена разверстка?».
Однако ни свежая ленинская брошюра «О продналоге», ни материалы состоявшейся 26–28 мая X партконференции, на которой звучала фраза: «Всерьез и надолго»[36], — не смогли внести окончательную ясность в умы партийных функционеров и советско-хозяйственного актива, как, впрочем, не было ее и на высшем руководящем уровне. Коммунистические принципы мировоззрения Ленина не были поколеблены, а меру нэповского отступления, считал он, укажет практика. Эту меру он постоянно пытался определить, «прощупывая» советских работников.
В 1920–1921 годах своими успехами на продовольственом фронте выдвинулся некий Н. А. Милютин. Ленин, как это всегда бывало у него с дельными людьми, завел с ним «роман» и много беседовал. В неопубликованных воспоминаниях Милютина сохранился интересный эпизод, относящийся к весне 1921 года, ко времени разработки первых нэповских декретов. Он пишет, как во время одной из бесед Ленин вдруг сказал: «А ведь с мужиком нам придется повозиться, пожалуй, лет шесть». При этих словах, вспоминал Милютин, Владимир Ильич «как-то впился в меня глазами и даже перегнулся через стол». Милютин несмело предположил, что, пожалуй, и все десять лет «провозимся». На это Ленин вздохнул: «Кто его знает, там видно будет»[37]. Как всегда, и в этом случае Ленин оказался более радикальным, нежели Милютин или Осинский, который указывал на 25 лет, и даже сам Сталин, «провозившийся» с мужиком до 1929 года.
Идеологию и политику нэпа разрабатывали не только московские теоретики и кремлевские вожди, но и вся партийная масса, болезненно реагировавшая на начавшиеся перемены. Весь 1921 год в Центре и на местах происходили острые дискуссии и столкновения по вопросам новой партийной линии. Например, брошюра «О продналоге», вместо того, чтобы укрепить у партмассы «стояние в вере», вызывала порой настоящее «смущение умов», как резюмировал свои впечатления с Юго-Востока России и Северного Кавказа донской облвоенкомиссар Батулин в письме секретарю ЦК Ярославскому в июне 1921-го. «Одни товарищи усматривают в этой брошюре чуть ли не подготовку к полной капитуляции и измену коммунизму, другие ее «приемлют» полностью и т. п.»
