— Проклятье.
— Трудный случай? — спросила я, наклонив голову. — Не понимаю, почему плащ этого парня так важен. Я хотела сказать, что это ко мне он приставал, а ты не видишь, что бы я была выбита из колеи. — Я задумалась. — Как ни посмотри, все очень странно само по себе.
— Он укусил тебя, Джекки. Он выпил часть твоей крови и притащил в этот район города, заметая следы. — Ноа потер лицо. — И оставил тебя прямо на моем пути. Проклятье, черт возьми! — Мрачно сжав челюсти, он с сожалением уставился на меня. — Расскажи мне о последнем дне, который помнишь. Его распорядок. Все, что ты делала.
— Послушай, ты уже нагоняешь на меня жуть, — сказала я. Как бы мне не хотелось выяснить, что же произошло в действительности, — ланч с моим “одноразовым” любовником все-таки оказался огромной ошибкой. — Ну что же, несмотря на то, что это было волнующе, мне, ей богу, пора…
Он вновь стиснул мою руку.
— Ты остаешься.
Каждый частичка меня воспротивилась этой идее, и, тем не менее, мне пришлось признать, что я не могу его ослушаться. Просто фантастика какая-то.
— Отлично. Я остаюсь.
Я села.
Ноа снова погладил мою руку.
— Похоже, у нас возникла проблема.
— Почему?
Он наклонился ко мне. Я тоже наклонилась поближе, грудь прижалась к столешнице, а тело покалывало от волнения. А если он лизнет мне ушко? Я взорвусь от этого в мгновенном оргазме?
— Я думаю, что ты умерла, — прошептал он.
Такие разговоры однозначно портят настроение.
ГЛАВА 3
— Нет, и ты туда же? — Я вскочила из-за стола, опрокидывая кофейные чашки и заставляя несколько человек обернуться. Мне было все равно — вся моя неприязнь была направлена прямо на Ноа. — С меня уже хватит. Пошел к черту!
Здесь что, все, своего рода, одержимы смертью?
Ноа тоже поднялся, и его сильная рука опустилась мне на плечо.
— Ты сядешь, и будешь молчать. — Его голос оставался тихим и спокойным.
К моему удивлению, я полностью подчинилась, неуклюже опустившись обратно на свое место и отводя от него взгляд. Ноа присел напротив, спокойно разглядывая меня, в то время как подбежавшая официантка вытирала пролитый кофе. Через несколько безмолвных минут наши чашки вновь были наполнены, и мы снова остались одни.
— Теперь сиди и пей, — скомандовал он.
— Почему, всякий раз, когда ты что-то говоришь, я чувствую, что должна тебе повиноваться? — Я взяла чашку, сбитая с толку собственным поведением.
Он вздохнул:
— Я боялся этого. Ты будешь сидеть тут и слушать то, что я скажу, или мне придется силой удерживать тебя на месте?
