И он спросил у задумавшейся матери:
— Мам, а Козолуп зеленый?
— А пропади они все вместе взятые! — с сердцем ответила та. — Вот еще послал господь наказание. То все были люди как люди, а теперь поди-ка.
И она спросила у Димки, только что вспомнив:
— Слушай-ка, ты богу-то перед сном молишься?..
— Молюсь, молюсь, — поторопился он, натягивая поддевку на голову, испугавшись, как бы мать не вздумала расспрашивать дальше.
Так оно и выходит.
— Ой, врешь, — недоверчиво говорит мать. — А ну-ка, прочитай «Ангелу хранителю»…
Димке хочется спать. Димка боится, как бы мать не узнала, что он опять спит со Шмелем, кроме того, он никак не может вспомнить первого слова.
И Димка отвечает сердито:
— Не буду, чего без толку-то…
— Как без толку, дурак?.. — вспыхнула озадаченная мать.
Но Димка и сам видит, что сболтнул лишнее, и отвечает искренне и плаксивым голосом:
— И что это, право… днем сама ругалась, бабка по башке стукнула, Головень по шеям… Ляжешь спать, и тут никакого покоя.
В голосе его чувствуется неподдельная нотка обиды, и смущенная мать оставляет его одного…
В сенцах темно, сквозь распахнутую дверь виднеются густо пересыпанное звездами темное небо и краешек светлого месяца.
Димка зарывается глубже, приготавливаясь видеть продолжение интересного, недосмотренного вчера сна, и, засыпая, он чувствует, как приятно греет шею и дышит прикорнувший к нему верный Шмель.
* * *
Высоко в синем небе плывут облака, широко по полям играет желтыми хлебами теплый ветер. Лазурно спокоен летний день. Неспокойны только люди. Где-то за темным лесом протрещали раскатистые пулеметы, где-то за краем горизонта перекликнулись глухо орудия, и куда-то промчался через деревеньку легкий кавалерийский отряд.
— Мам, с кем это?
— Отстань!
Отстал Димка, пробежал тихонько к поскотине, взобрался на одну из жердей невысокой изгороди и долго смотрел вслед исчезающим всадникам.
— Вот где жисть-то!..
— Вырасту, тоже в солдаты пойду, — охваченный воинственным задором и ерзая молодцевато по забору, решил Марьин Федька.
— Справа… по три м-а-арш!..
— А к кому, к белым либо красным?..
— Нет, — отрицательно махнул головой Федька, — в кавалерию.
— Дурак ты, — презрительно выругался Димка…
И пустился объяснять неправильность такого подхода к вопросу. Потому что кавалерия тоже разная бывает.
Федька слушал, хлопая глазами, но, кажется, не особенно понял, потому что спросил под конец:
— А везде ли кавалерия на лошадях?
И когда получил ответ, что везде, то проговорил, успокоившись:
