— Оттуда, — последовал короткий ответ.
— А ты зачем Шмеля ударил?
— Какого еще Шмеля?
— Собаку мою…
— Пусть не гавкает… А то я ей и вовсе башку сверну.
— Чтоб тебе самому кто-нибудь свернул! — сердито ответил Димка и шмыгнул поспешно за печку, потому что рука Головня потянулась к валявшемуся тяжелому сапогу.
* * *
Димка никак не мог понять, откуда взялся Головень. Совсем еще недавно забрали его красные в солдаты, а теперь он уже опять дома. Не может быть, чтобы служба у них была такая короткая.
За ужином он не вытерпел и спросил:
— Ты в отпуск приехал?
— В отпуск.
— Вот что! — отметил удовлетворенно Димка. — Надолго?
— Надолго.
— Ты врешь, Головень! — убежденно возразил Димка. — Ни у красных, ни у белых, ни у зеленых надолго сейчас не отпускают, потому что война. Ты дезертир, наверно?..
В следующую же секунду Димка получил здоровый удар по шее, так что едва не ткнулся головой о стол.
— Зачем ребенка бьешь? — вспыхнула на Головня Димкина мать. — Нашел с кем связываться.
Головень покраснел, его большая круглая голова с оттопыренными ушами, за которую он и получил в деревне кличку, закачалась насмешливо, и он ответил грубо:
— Помалкивайте-ка лучше… питерское отродье. Дождетесь вы, что я вас назад повыгоню…
Мать как-то сразу съежилась, осела и выругала глотающего слезы Димку:
— А ты не суйся, идол, куда не надо… а то еще и не так попадет…
После ужина Димка забился к себе в темные сени и улегся на груду сена за ящиком, укрывшись материной поддевкой. Он долго лежал, не засыпая.
Потом к нему пробрался Шмель и, положив голову на плечо возле шеи, взвизгнул тихонько…
— Что, брат, досталось сегодня, — проговорил сочувственно Димка, — не любит нас с тобой никто… Ни Димку, ни Шмельку… Да… — И он вздохнул огорченно.
Уже совсем засыпая, он почувствовал, как кто-то подошел к его постели.
— Димушка, ты не спишь?
— Нет еще, мам…
Мать помолчала немного, потом проговорила уже значительно мягче, чем днем:
— И чего ты суешься куда не надо? Знаешь ведь, какой он аспид… Все сегодня выгнать грозился.
— Уедем, мам, в Питер, к батьке.
— Господи, да я бы хоть сейчас… Да разве проедешь теперь, сынок. Ведь вокруг вон что делается…
— В Питере, мам, какие?
— Кто их знает. Говорят, что красные. А может, и врут. Разве теперь разберешь…
Димка согласился, что разобрать действительно трудно, потому что уж на что волостное село близко, а и то не поймешь, чье оно теперь. Говорили, что Козолуп его на днях занимал, а что за Козолуп, и какого он был цвета, неизвестно — зеленый, должно быть.
