— Значит, ты теперь в Англии? Мальчишка из Джерси с вечно грязной физиономией, который пишет книги, вызывающие ненависть евреев, — как тебе удается выжить в таком месте? Как ты переносишь вакуум? Пару лет назад меня пригласили читать лекции в Оксфорде. Я пробыл там полгода. Во время обедов, что бы я ни сказал, кто-нибудь из сидевших рядом со мной всегда спрашивал: «Да неужели?»
— Ты явно не любишь светские беседы.
— Если честно, я ничего не имею против. Мне просто нужно было уехать отсюда, отдохнуть, сменить обстановку. Каждая дилемма, возникающая у евреев, какой бы она ни была, словно попадает здесь под увеличительное стекло. Того, что ты живешь в Израиле, хватает тебе по горло: ты можешь ничего не делать и все же ложишься в постель измочаленный до предела. Ты когда-нибудь замечал, что все евреи кричат? Даже иметь одно ухо — этого более чем достаточно для тебя. Здесь все только черное и белое, середины нет. И все кричат, и каждый всегда прав. Здесь все чересчур, даже крайности, и проблем слишком много для такой маленькой страны, как наша. Оксфорд был для меня передышкой. «Скажите, пожалуйста, мистер Эльчанан, как поживает ваша собака?» — «У меня нет собаки». — «Да неужели?»
Проблемы у меня начались, когда я вернулся обратно. По пятницам родственники моей жены обычно собирались у нас в доме, чтобы поговорить о политике, а я не мог и слова вставить. В течение тех шести месяцев в Оксфорде я научился уважать собеседника и стал придерживаться правил цивилизованного диалога, но, как оказалось, такая манера дискуссии совершенно неприемлема в Израиле.
— Ну что ж, — сказал я. — Здесь ничего не изменилось. По крайней мере у вас, в кафе на улице Дизенгофф, до сих пор можно услышать самые лучшие антисемитские шуточки.
— Может, это единственная причина, по которой я здесь живу, — ответил Шуки. — Расскажи мне о своей жене-англичанке.
Я поведал ему о том, как познакомился с Марией в Нью-Йорке чуть больше года тому назад, когда она с мужем, с которым они стали безнадежно далеки друг от друга, переехала в двухэтажную квартиру этажом выше моей.
— Они развелись четыре месяца назад, после чего мы с ней поженились и уехали жить в Англию. Нам обоим там очень хорошо. Если бы не Израиль, лучшей жизни, чем в Лондоне, и представить себе невозможно.
— Да? Неужели Израиль виноват и в том, что в Лондоне условия для жизни оказались не так уж хороши?
— Вчера вечером, на званом обеде, когда Мария рассказала гостям, где я находился до сегодняшнего дня, меня начали игнорировать. Если судить по тому, что во время рождественских каникул англичане катаются на лыжах в Швейцарии, а летом отдыхают в коттеджах Тосканы, и у каждого стоит по БМВ в гараже, можно прийти к заключению, что все эти милые, либеральные аристократы с подозрением относятся к идеям революционного социализма. Но нет, когда дело доходит до Израиля, у всех на устах только высказывания Ясира Арафата, председателя Организации освобождения Палестины.
