В таких условиях он пошел на сделку со следствием и вышел на свободу с приклеенным к ребрам микрофоном.
— Тащи мешок, сынок! — крикнул Уайт.
Парнишка выпрыгнул из машины, волоча за собой большой пластиковый сверток. Двигаясь с неожиданной грацией, слюнявый детина сбросил мешок на землю, и тот ударился со звуком, какой мог бы получиться при падении с пальмы завернутого в мокрое полотенце кокоса. Как ни хотелось отвернуться, я все же предпочел смотреть.
— Все делает сам, — заметил Уайт. — Выпускает из тела жидкости, заворачивает, упаковывает. Парень испугался и решил, что может явиться на работу с «жучком». Пришлось уволить. И с вами будет то же самое, если не пройдете аттестацию. Нам нужны результаты.
Голова была завернута в марлю или хирургический бинт, на котором проступали влажные пятна, от желтого до красного и коричневого, и выглядела так, словно ее мумифицировали. Тело обернули мелкой проволочной сеткой.
— Закончим с делами и утопим. Могильщик уже набил брюхо камнями, так что не всплывет. Рыбы здесь хватает. Прогрызут сетку и подчистят мясо до костей. В местных озерах водятся сомы размером с собаку. Так что рыбу в семейных забегаловках отсюда до Нью-Мексико лучше не заказывайте.
Я бы сказал, что жуки глумятся надо мной, но они на это не запрограммированы. Нечеткая логика насмешки не оправдывает инженерных затрат. Вместо этого они записывают все своими теплочувствительными камерами и срабатывающими на движение микрофонами. Они запрограммированы поедать обойный клей, жировые пятна и хлебные крошки. И еще они очень быстрые и ловкие. Мне удалось поймать лишь несколько экземпляров.
Постепенно процесс аутопсии увлекает все больше. Образцы лежат на выуженной из мусорного ведра картонке, подготовленные к исследованию и пришпиленные скрепками и чертежными кнопками. Я уже проверил полярность антенн при всех возможных конфигурациях — ни искры, ни дуги, ни малейшего намека на ток.
Их схемы построены не на кремнии. Никакая фольга, хоть собери ее со всего света, не остановит эти продукты биоинженерной технологии, потому что они не смонтированы, а выращены для передачи информации тем же способом, каким делали это на протяжении миллионов лет: через танец, движение крыльев и усиков. У них собственный код, свои условные знаки. Данные о еде, опасности, новом месте гнездования, моих карточных забавах и самых интимных привычках распространяются ими посредством особого языка насекомых.
