Съежившись, сидели мы в освещенном тусклым красным светом и очищенном от крыс подвале, пока Господь, псы Господни и самые сильные, самые яростные ангелы Его бились, колотили и кричали снаружи. Они разбросали и разбили все, что было в нашем доме, и даже грозили снести сам дом. Они пинали, рвали с петель двери, молотили по ржавому засову и выли, орали, требовали открыть. Они швыряли нам в голову бетонную пыль, плевали градом через трещины в фундаменте. Красные лампы вспыхнули, погасли, а потом взорвались, разбросав фонтанчики белых искр. Оглушенные их воем, мы не слышали самих себя, но держались. Мы так и не открыли двери. Мы так и не впустили их.
Мусорный дождь бьет в лицо. Я тру глаза, пытаюсь выковыривать щепки, но ничего не нахожу.
Дом не трясется, и Господь не ломает дверь. Я в своем номере в отеле «Огненная птица». Ливень — это улей фантомных жучков, раздирающих кожу миллионом невидимых мандибул. Ночью мне заменили череп. Кости плеч, локтей и коленей вибрируют в мышцах словно ржавые петли. Я пью из-под крана. Пью, пока больше уже не лезет, но горло все равно как будто набито ватой, а под повязки насыпали деревянных опилок.
Бритье почти сравнимо с операцией на глазах — дрожат руки. Что-то перескакивает через голую ногу. Крохотные коготки и розовый хвост. Меня бросает в дрожь, и фантомные мандибулы не выдерживают перегрузки. Рука соскальзывает, и бритва падает в раковину — с комком пены, влажной щетиной на лезвии и свежей кровью.
Джек и Дылда сидят вместе — старая супружеская пара. Джек читает газету. Дылда тупо, как загипнотизированный, смотрит в снежащий экран; к ушам его приклеились наушники.
— Влюблены, да? — спрашивает, отрываясь от газеты, Джек.
Я шарю по карманам, надеясь набрать мелочи для кофейного автомата. Может, Джек перехватил мой взгляд на его приятеля?
Кофейный автомат похож на экскаватор.
— Он замолчал после смерти Майлза Дэвиса, — поясняет Джек.
В упавшую откуда-то картонную чашку изливается горячий ручеек.
— Нашли Дезире? — Его газета отстала от жизни. На первой странице сообщается о ракетном ударе США по Ливии.
— Да, спасибо.
— Так вы влюблены. Я не ошибаюсь?
— Да, вроде того.
— Конечно, влюблен. У вас это на лице написано. — Он медленно и аккуратно складывает газету, так что любой желающий еще может узнать о начавшейся охоте на Каддафи.
— Это прекрасно. Каждый раз как первый. С этим ничто не сравнится.
— Точно.
— А токи? — Тот же покровительственный тон, ровный метроном-голос. — Не опасно? Или всего лишь неудобство?
