— Мне понравилось танцевать с тобой, — повторила она. — Я… мне никогда не приходило в голову, что ты такой прекрасный танцор!
— Я могу потягаться с большинством моих ровесников.
— И со многими моложе тебя. Там была всего пара мужчин, которые танцевали не хуже тебя.
— Ты не должна была смотреть на других мужчин! Ты должна от всей души наслаждаться тем, что уехала со мной, слушать каждое мое слово и не замечать никого, кроме меня! А так ты, похоже, увлеклась многим помимо моего мастерства на танцплощадке.
Она покачала головой, улыбаясь ему:
— Нет, Фелипе, меня не интересуют другие мужчины.
Воцарилась довольно долгая тишина. Потом он заглянул ей в глаза и увидел в них свое отражение.
— Это… правда, querida? — тихо спросил он.
— Абсолютная правда.
— Иногда я думаю, что ты слишком молода и все это несправедливо по отношению к тебе. У тебя никогда не было тайной мечты выйти замуж за англичанина?
— Нет.
— У тебя нет никаких давних сожалений? Тебе бы не хотелось, чтобы я поговорил с твоей бабушкой и убедил ее, что сейчас другие времена и современная молодая женщина имеет право сама решить, какой мужчина станет спутником ее жизни? Потому что вопрос о разводе у нас обсуждаться не будет! Если ты выйдешь за меня, это — на всю жизнь! А может быть, и дольше.
Анжела почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки, даже кончики пальцев покалывало, каждый ее нерв был напряжен до предела. Губы ее приоткрылись, ей было трудно дышать — словно она без остановок взбежала на несколько десятков ступенек.
— Я хочу, чтобы так все и было, Фелипе, — сказала она, уверенная, что произнесла слова, которые были не больше и не меньше чем правдой. В каком-то смысле Анжела сама себя изумляла. Ведь несколько недель она убеждала себя, что Фелипе не интересует ее как мужчина и, соглашаясь на этот брак, она просто выполняет желание бабушки. Но теперь они вдруг оба поняли, что непостижимым образом для них все в корне изменилось.
Фелипе пробормотал что-то по-испански, Анжела не разобрала, что именно, а потом улыбнулся, и его белые зубы сверкнули в звездном свете; он чуть крепче сжал ее подбородок, потом отпустил и обнял девушку обеими руками. Он прижал Анжелу к себе, и ей показалось, что его сердце бьется гораздо быстрее, чем обычно, — если только это не была игра ее воображения. Фелипе снова что-то хрипло произнес по-испански, а потом отчетливо обратился к ней на английском:
— Твоя бабушка этого не одобрит, но сейчас не тот момент, когда ее желания имеют первостепенную важность. Я глубоко уважаю ее, но у нас есть долг друг перед другом, и я должен кое-что выяснить. Если хочешь, смотри на это как на эксперимент, но ни в коем случае не говори о нем бабушке!
