Так что Анжела и ее жених обедали в сумрачной, впечатляющей столовой вдвоем; он сидел во главе длинного блестящего стола, а она скромно примостилась справа от него. Стол был накрыт словно для торжественного события — кружевная скатерть, серебро, мерцающий хрусталь, фрукты и цветы. Анжела радовалась, что ее не посадили на другом конце стола, а потом вдруг подумала, что, поскольку она еще не стала хозяйкой дома, это было бы не по правилам этикета.
И это натолкнуло ее на новую мысль.
Когда приедет миссис Раддок, ей ли будет отведено почетное место по правую руку от хозяина или оно будет оставлено для его невесты?
Обед получился не особенно оживленным, потому что Анжеле было как-то не по себе есть в такой атмосфере. Ей показалось достаточно утомительным ужинать с Фелипе в ресторане, где вокруг были другие люди, где звучала музыка. А уж здесь, в его собственном доме, где он играл роль внимательного хозяина, это было слишком.
Хотя на протяжении всего обеда Анжела почти не поднимала глаз от стола, у нее было чувство, что Фелипе пристально разглядывает ее с выражением какого-то недоброго веселья в глазах. Он знал, что она чувствует себя неуютно и не получает никакого удовольствия от разнообразных вкусных блюд; он также понимал, что она не прикладывает ни малейшего усилия, чтобы быть интересной собеседницей. И еще он догадывался, что Анжела с грустью размышляет о приезде миссис Раддок.
— Какая жалость, что я не распорядился насчет шампанского, — пробормотал Фелипе, поскольку она решительно отказалась пробовать вина и по английской привычке пила охлажденный фруктовый сок. — Но вечером, когда приедет миссис Раддок, шампанское обязательно будет!
Наливая ему кофе, Анжела не смогла сдержать любопытства.
— Почему вы называете ее Кармелитой? — спросила она.
Он улыбнулся:
— Разве ты уже не спрашивала меня об этом?
— Я говорила, что считаю это имя глупым для человека, в котором нет ничего испанского. Но не помню, чтобы спрашивала, почему вы ее так называете.
Хотя Анжела его и не просила, Фелипе выбрал из фруктовницы красивый спелый персик и положил на ее тарелку, прежде чем ответить на этот вопрос.
— Это имя подходит ей. Я не могу объяснить тебе, почему мне так кажется, но, на мой взгляд, «Уиллоу»[10] не подходит ей и наполовину так хорошо. А как ты считаешь? — небрежно осведомился он, выбирая персик для себя.
— Мне кажется, что оба имени несколько… театральны. Да, она высокая и гибкая, поэтому имя Уиллоу, пожалуй, ей подходит; но, поскольку я сама наполовину испанка, мне не нравится слышать, как ее называют Кармелитой.
