Все это происходило под музыку первой части «Лунной сонаты» Бетховена.
Закончив обряд посвящения, она сделала шаг назад. Пирошников понял, что сейчас его выход. Лицо было мокрым от воды, на пиджак налипли лепестки розы, но поделать с этим ничего было невозможно. Он выдвинулся вперед, приподнял жезл и начал, завывая:
Зачем клубится вихрь в овраге,
Вздымает листья, пыль несет,
Когда корабль в недвижной влаге
Его дыханья жадно ждет?
Зачем от гор и мимо пашен
Летит орел, тяжел и страшен,
На чахлый пень… Спроси его.
Зачем Отелло своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру, и орлу,
И сердцу девы нет закона…
Таков поэт!..
Пирошников остановился и взглянул в зал. Сотни глаз смотрели на него из темноты. Минута была прекрасна. И прервал ее женский пронзительный крик:
– Вы не поэт! Вы самозванец! Убирайтесь!
Одновременно над толпою, где-то в ее середине, взметнулась рука с чем-то белым. И это белое полетело в Пирошникова.
Способность мгновенно реагировать на неожиданность – есть величайшее человеческое достоинство. Она дает возможность выигрывать сражения, счастливо избегать опасности, становиться лидером, наконец.
Кандидат в демиурги должен обладать реакцией классного футбольного вратаря.
Если бы летящий предмет ударился в грудь Пирошникову или, того хуже, сбил его чалму Мономаха – ничего бы не помогло. Это был бы провал силлаботонических практик. Но Пирошников поймал этот предмет, оказавшийся женской кроссовкой, одной левой рукой, потому что правая у него была занята жезлом.
И, не давая толпе прийти в замешательство, он повернулся к Деметре и вручил ей кроссовку со словами:
– Волшебная туфелька для нашей жрицы!
Деметра тоже не растерялась, а приняв туфельку, взмахнула ею и бросила в зал заклинание:
– Моооо! Кузэй!
– Моооо! Кузэй! – подхватил Пирошников упоенно.
Зал оторопел.
Охранники, мгновенно ввинтившиеся в толпу, уже волокли упиравшуюся террористку к двери. Это была молодая девушка в джинсах, обутая, естественно, всего в одну кроссовку.
Деметра наклонилась к девочке-фее и, передав ей прилетевшую кроссовку, что-то шепнула. Фея устремилась вслед за группой захвата, чтобы отдать кроссовку хозяйке.
Инцидент был мастерски исчерпан.
– Блажен незлобивый поэт, – медоточиво начал Пирошников. – В ком мало желчи, много чувства. Ему так искренен привет друзей спокойного искусства…
Он отложил жезл на барную стойку, чтобы удобнее было делать пассы.
Деметра воспользовалась паузой и снова затянула:
