— И помнишь, — отец высказал запоздалую мысль, — что завтра приезжает тетя Фелисити?
Мое сердце упало, словно батискаф профессора Пикара.
Сестра отца сваливалась на нас каждое лето, приезжая из Хэмпстеда. Хотя у нее не было своих детей (возможно, потому, что она никогда не была замужем), тем не менее у нее были весьма удивительные взгляды на должное воспитание потомства, взгляды, которые она никогда не уставала громко излагать.
«Детей следует пороть розгами, — частенько говаривала она, — чтобы они не подались в политику или юриспруденцию, в случае чего их следует дополнительно утопить». Что довольно мило подытоживало всю ее философию. Все же, как у всех грубых, суровых тиранов, в ней таились несколько капель сентиментальности где-то глубоко внутри, временами выплывавшие на поверхность (чаще всего на Рождество, но иногда, с запозданием, на дни рождения), когда она наваливала на нас тщательно отобранные подарки.
Даффи, например, жадно поглощавшая «Мельмота Скитальца» и «Аббатство кошмаров»,[21] получала от тетушки Фелисити экземпляр комиксов «Джумбо», а Фели, отродясь не интересовавшаяся ничем, кроме косметики и собственной прыщавой шкурки, открывала пакет, чтобы обнаружить в нем пару гуттаперчевых автомобильных калош («Идеально для ремонта машины в сельских условиях»).
И тем не менее однажды, когда мы подшучивали над тетушкой Фелисити на глазах у отца, он пришел в ярость, как никогда на моей памяти. Но быстро совладал с собой, прикоснувшись пальцем к уголку глаза, чтобы унять нервный тик.
«Вам когда-нибудь приходило в голову, — спросил он этим своим ужасным спокойным голосом, — что ваша тетя Фелисити не такая, какой может казаться?»
«Ты имеешь в виду, — нанесла ответный удар Фели, — что она только изображает из себя чокнутую?»
Я могла только возбужденно наблюдать за ее смелостью.
Отец мгновение испепелял ее фирменным яростным взглядом льдисто-голубых глаз де Люсов, затем развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
«Боже ж ты мой!» — сказала Даффи, но только после того, как он скрылся из виду.
Так что мерзкие подарочки тети Фелисити мы продолжили принимать в тишине — по крайней мере в моем присутствии.
Не успела я припомнить все ее злоупотребления моим собственным добрым нравом, как отец продолжил:
— Ее поезд прибывает в Доддингсли в пять минут одиннадцатого, и я бы хотел, чтобы ты ее встретила.
— Но…
— Пожалуйста, не возражай, Флавия. Я планирую уладить кое-какие счета в деревне. Оливия устраивает что-то вроде сольного концерта на утреннем чаепитии Женского института, а Дафна просто отказывается ехать.
