И словно бы слышишь в сиянии лунном
Торжественный хор, обращенный к векам,
И словно бы видишь — натянуты струны
От вещих созвездий к земным огонькам…
Безвестная деревня этих стихов несёт в себе, кажется, больше божеского, чем прославлен¬ные города.
Русь Дубровиной — вне времени. Она — вечная. Чаще — древняя, языческая, но порой и христианская… Будь то Снегурочка, или Ярославна — они не привязаны к датам, они и всегда, и сегодня, здесь, в нас:
Ты погладь мои косы спутанные,
Милой ладою назови…
В черном небе сгорают спутники,
Как сердца на кострах любви,
За священными синими реками
Плачут звонницы на Руси,
Это всем не вернувшимся реквием,
Всем, погибшим в расцвете сил.
Память крови острее в сумерках,
В ней — тоска, ликованье, грусть…
Я ушла от праздных и суетных,
И теперь — только ты и Русь…
Сейчас слово Русь ассоциируется, в основном, с гротескными националистами, с карикатурными песнями Бичевской.
И только с усилием вспоминаешь, что у Есенина «затерялась Русь в Мордве и Чуди». А тогда в шестидесятые слово это было, пожалуй, противопоставлено советской власти. Не советская Россия, первая среди равных, а древняя Русь.
А "праздные и суетные" в этом стихотворении не случайно напоминают "ликующих, праздно болтающих, омывающих руки в крови" из некрасовского "Рыцаря на час". Аллюзия эта приходит точно и неминуемо.
И как бы ни старались "праздные и суетные" сделать из каждого поэта "советского патриота", настоящие поэты, даже написав некото¬рое количество дежурных «паровозных» стишат, остаются все же поэтами. И они остро чувствуют, как сами того не ведая, вот эти «праздные и суетные» губят всё, к чему прикасаются.
И возникает в стихах Дубровиной апокалипсис природы… Особенно остра в её стихах никогда не оставляющая тревожность от того, что мы многого не видим… А когда замечаем, то уже поздно:
……………………………..
И как там в веках отзовётся
Покорная гибель цветка.
И влаги не вымолят лозы,
В сухом отмерцав серебре,
И вытечет жизнь из берёзы,
Из раны струясь по коре.
Касаток последняя стая
Исчезнет вдали за рекой,
И рыбка умрёт золотая,
В тоске от корысти людской…
У Дубровиной встречается и навязшая в зубах Ярославна. Собственно говоря, Ярославна была таким штампом 60-х, наряду с кафе «Алые паруса». Но у Дубровиной получается и о ней сказать по-человечески, смешав в нескольких строчках былинные аллюзии, «Слово о полку» и «Песнь песней».
Пенный Волхов бежит из Ильменя,
Близок бой, кружит воронье…
Обними меня, положи меня
