Так что — же нам, литераторам, делать? Но у балкарки, Танзили Зумакуловой, выходит на балкарском языке “Избранное”, в двух томах, тысячу экземпляров, а в Орле и в Оренбурге выходят изящные сборники русских поэтов и прозаиков, правда, опять — мизерными тиражами. И на том спасибо руководителям администраций, сознающим: искреннее слово одолеет злую пулю, а литературный праздник одолеет междоусобицу, пусть даже на взорванной книжной дороге, но одолеет!
Архитектору перестройки
Какую Родину ты развалил,
Какую ты расторговал державу,
Зубря Высоцкого и Окуджаву,
Жиган кавказский, ленинец-дебил.
Ты в партию свою вонзил кинжал,
Ты, может, не убийца, не ослушник,
А растерялся и не убежал
В Кэмп-Дэвид к Бушу, давний цэрэушник,
Молчит на древнем Ставрополье мать,
Чужая и твоя, молчит и плачет:
Непросто в гости сына принимать,
Когда предатель у ворот маячит...
Детишки несогретые — в домах.
И мы — опять бесправней диссидента.
Вон речь твоя, серея от акцента,
Противной крысой тычется впотьмах.
Изменник, влез ты в рыночную ложь,
Алмазнобрюхий содержатель кланов,
Вчерашний вождь цэкашевских болванов,
Ты слышишь нищих городов галдёж?
Ты видишь — волны грознее толпы,
Ни армия теперь и ни охрана
Тебя не защитят, хотя попы
Задами у трибун виляют странно.
И некий выкрест, славя псевдоним
Деяниями злыми, да очнётся:
Когда сурово мы займёмся им,
И в нас преображение начнётся...
Хоть потом ты покроешься, хоть дрожь
Тебя прохватит, прыть Наполеона
Истощена и ты уже похож
На пятношкурого хамелеона.
Привыкший лбами сталкивать, травить,
Менять, интриговать, поник ты, гнида,
Но кто тебя посмеет раздавить,
Того не пощадит
стрела Давида!
Девяностые годы. Шатается СССР. Накреняется Россия. Шумит ливень слез. Время и ныне, спустя четырнадцать лет, не образумилось. Сверкают фонтаны крови.
* * *
Вариант развала, разрушения СССР повторяется в России. Вялая, лживая, а чаще — трусливая и далеко не самостоятельная, подчинённая международному кагалу власть, уступает натиску хамов и подлецов, настырных диктаторишков и наркоманистых боевиков. Так — с Приднестровской Молдавской Республикой, так — с Южной Осетией, так — с Абхазией, так — с Дагестаном, так — с Ингушетией, так — с Карачаево-Черкессией, так — с Северной Осетией, так — с Кабардино-Балкарией: тянем резину, подставляя безвинных людей под ножи и пули преступников, кремлёвским двуличием.
Боимся Буша. Боимся Шарона. Боимся Саакашвили. Боимся Чубайса. Боимся Березовского. Чем отличается кремлевское ворьё от ворья, покинувшего Кремль? А чем отличается кровавая ситуация в Чечне от захвата Дома Правительства в Абхазии или в Карачаево-Черкессии? А чем отличаются бои с бандитами в Ингушетии от боёв с бандитами в Дагестане? И чем отличается трагедия Норд-Оста в Москве от трагедии Беслана? Ничем. Только — в Беслане ещё ужаснее!..
