Звучит балкарское слово, звучит кабардинская песня, звучит русская речь. И хватает нам времени, места, уважения и радости. Мы ведь за горем последних лет как бы начали забывать — хлеб и соль, полотенце и рукопожатие, цветы и приветствия. Голоса литературных праздников тише и тише, а голоса автоматов и динамита резче и резче... Кому ласкает слух жужжание свинца? О, книга приятнее снаряда! И не истребует крови.
Семья Танзили Зумакуловой — осевая, державная семья. Семь братьев и она — единственная сестра... Отец, деятельный государственник, был оклеветан, народ балкарский был развеян по Средней Азии, но возвратился, припал к истокам памяти, не предел материнской колыбели, не очерствел и обидой не забаррикадировался на дороге.
Конечно, напряжение чувствуется на Кавказе. Грузия — граница. Чечня — граница. Кто подобные границы раньше замечал, кто об них “царапал” свои думы? Граница и граница, а за ней, спокойной и доброй, страна, огромная где ты — ты, равный, большой, понятный среди понятных. А сейчас?
Но что же нам, литераторам делать? В Ингушетии, например, строят новую республику, строят национальную судьбу... Каково же там писателю? Старые газеты и журналы провалились, а новых пока нет. Нет издательства, куда бы писатель мог постучаться. Да и в русских краях и областях не лучше: о русских писателях редкие русские руководители пекутся. В застойные эпохи не озабочивались, а в эпоху горбачёвского “перелома” русские писатели за чертой внимания. Слава Богу — не высылают их массово в Израиль или в США, а некоторые бегут, но — добровольно. От счастья...
За мной, кажется мне, хотя со многими собратьями моими подобное по-настоящему случилось, наблюдает ваучер. Клыкастый и хвостатый, похожий на бронтозавра с острова Комодо, он, ваучер, досаждает мне, открывая дверь в комнату — как я сижу? Он, ваучер, изводит меня, выталкивая меня, из должности — как я себя чувствую? А потом, гад, надевает модный костюм, повязывает на белую рубашку галстук-бабочку и оскаливается: — Чем вы планируете заняться в ближайшие месяцы? Куда, в Турцию или на Гавайи, здоровье поправить едете? — Рептилия, а спонсор. Из членов политбюро, поди.
И — пошевеливает чешуистым хвостом. И — зубами поскрипывает. А на задние лапы поднимется — дракон, хотя и банкир, и паспорт, у него ещё советский, не успел поменять, зараза! А вы как себя чувствуете, собратья мои, русские поэты? Я готовлюсь больно укусить истукана.
