Каменев, упокоенный Иосифом Виссарионовичем,
Загорский, якобы подорвавшийся на бомбе,
Менжинский, досрочно опочивший,
Ягода, упокоенный Иосифом Виссарионовичем,
Дзержинский и прочие, еврейские и русские, палачи!
Разве перечислить их, когда в каждой губернии России, в любом её краю изверги десятками и сотнями ставили к стенке даже поэтов: фашизм в 1917 году, еврейский фашизм, не знал усталости — казнил двадцать четыре часа в сутки русских обескураженных и безвинных людей.
Спроста ли гениальный вождь и учитель трудящихся мира и всего прогрессивного человечества Ленин хапнул правительство — в собственные руки, армию — Троцкому, Бронштейну, ЧК — Дзержинскому, ВЦИК — Якову, Яше Свердлову, неукротимому клопу на сердце русском?
В моём понимании того времени палачи разместились эдак:
Троцкий — один,
Свердлов — один,
Дзержинский — один,
А Ленина — два!..
Первый — трибунный, краснофлаговый, пролетарский, матросский, солдатский, крестьянский, наш, наш:
И не о громкой славе пятилетий,
И не о счастье, и не о труде,
Как самому любимому на свете,
Ему скажу я о своей беде.
Я, Валентин Сорокин, двадцатилетний, шёл к нему в Челябинске на площадь разговаривать и советоваться — как жить по справедливости нам и по закону Отечества, великого и непобедимого СССР!..
Но почему, за какие преступления, Храм Христа взорвали под купальный бассейн? И почему напротив зияющего мыльного болота воздвигли памятник Фридриху Энгельсу? И почему Ильич решил за миллионы и миллионы православных честных трудяг заменить сияющий лик Богородицы и Иисуса Христа не очень чёсанной бородою Маркса и сантехниковой спецовкой Энгельса: ведь Энгельс на постаменте — жэковский слесарь.
Ленин — высокопослушный руль в прочных и беспощадных руках Мирового Капитала, стремящегося к неограниченной власти над народами, государствами и пространствами, но за лозунгами о свободе и счастье, а наяву револьверами и пулемётами, визжа: “Становись к стенке!”.. Ещё и ещё спрашиваю — кому же мешали поэты:
Велемир Хлебников,
Василий Каменский,
Александр Блок,
Сергей Есенин?
Кем и по какой политпричине они убраны тайно и жестоко? и наивная ли Юлия Аренкова, если она не понимает, что оярлыченные “фашистскими званиями” поэты— ни у одного из них до сих пор не нашлось не только строк: а даже слова, близкого фашисту — святые в своём призвании и служении русскому искусству?
Второй Ленин у меня — революционная тройка, расстрелявшая
Гумилёва, классического поэта, петроградца,
