— Не возражаешь?
— Ты в моем доме или нет? Вот только открою форточки.
Шумно посасывая трубку, шкипер молчал, словно не зная, с чего начать нелегкий разговор.
— Что-нибудь случилось… с твоими геологами?
— Что с ними может случиться! — даже удивился собеседник. — Деньги присылают аккуратно. Верно, пишут реже.
— Верю, что и с внучкой никаких осложнений. Девочка она самостоятельная и притом умница!
— С ней тоже все благополучно, если не считать энное количество тумаков, которые она заработала от одного бедолаги по прозвищу Синяк. Пострадала за свой решительный характер, тумаки заработаны честно — за стойкость! Потому нет у меня никаких жалоб и обид на нее. Такова уж доля отважных — время от времени быть битым!
Хаким Садыкович, рассмеявшись, спросил:
— Я думаю, что нам не мешает отметить встречу… Давненько ты у меня не бывал!
Шкипер замотал головой:
— Не за тем я пришел… Горе на нашей улице — потонул Большой Сабир, спасая человека…
— Тот, который любил закладывать?
— Мы его уважали, несмотря ни на что! — подчеркнуто, произнес шкипер. — Человек был, какой надо. Золотые руки… После него на сиротском положении остались два его сына.
В то же мгновение перед мысленным взором Хакима Садыковича предстали Азамат и Земфира, какими он их видел в последний раз. «У них мамы нет, — как будто все еще слышится голос девчонки. — Она давным-давно сбежала от Большого Сабира». И в ответ доносится голос мальчишки, полный язвительного пренебрежения: «Эх, и дура же ты!»
…Во время разлива рыба не идет на крючок, только поэтому Хаким Садыкович не появлялся на Последней улице с того самого раза. В дни ледохода Белая ведет себя точно сумасшедшая. Удесятеряет бег, раздвигает богатырскую грудь, окрашивается в коричневый цвет, словно сама великанша Кама.
Еще он подумал о том, что в гости уже не пойдет. Даже был рад, что явился однополчанин и ему не надо никуда уходить из уютной квартиры.
Успокоившись сам, он решил переменить разговор, чтобы по возможности рассеять мрачные думы своего собеседника.
— Помнишь, Сократ, какая была в свое время рыбалка! — весело проговорил он. — Еще лет двадцать назад домой я приносил стерлядь или даже осетрину. А осенью с низовьев Волги сплошными косяками к нам поднималась белорыбица. Если бывала на то охота, то по их спинам хоть переправляйся на противоположный берег. Ты еще не забыл, как мы с тобой вытянули белугу весом с доброго медведя?
Однако шкипер не хотел или не мог отвлечься от горя, которое привело его к другу.
