– Ну вот, Косичка, – сказал он весело, заканчивая стремительный урок, – лучше что-то, чем ничего. И лучше, чем ненадежный щит твоего наставника или всего вашего Совета в полном составе. Это будет только твоя личная защита, специально для пифии. Больше ни у кого в мире такой нет. Жаль, мало у нас было времени, вам уже пора в путь. Держи ключи и одежду. Сама выпустишь любимого опекуна. Видеть его не могу! Лошади у выхода. Вас сопроводят до границы, чтобы больше не было никаких недоразумений. Да, чуть не забыл! Ты в последнее время ничего не теряла, кроме совести?
Он вытащил из-за пазухи ожерелье, и перед глазами закачала укоризненной головой черепашка, обремененная кристаллом.
На пороге Дик обернулся и спросил лукаво:
– А ты не хотела бы сменить опекуна, Рона? Я бы подобрал тебе более подходящего. Любой из моей сотни лучше бы справился с его обязанностями. Стала бы дочерью полка…
И сам же подавил ехидный смешок. Я хотела вежливо сказать, что тут отец решает, но прикусила язык: о том, что мой отец жив, и кто он, мало кому надо было знать. И только негодующе фыркнула:
– Слыхали мы о таких дочках. А я думала, ты мне добра желаешь!
– Зачем сразу так плохо думать о нас? Никто бы даже в мыслях пальцем не тронул, клянусь! – горячо уверил он. – Ты плохо представляешь себе, что такое сотня, объединенная слухачами – единое существо с единой волей и разумом!
– Упаси Боже! – я ужаснулась всерьез. И, пока ошеломленно хлопала ресницами, пытаясь представить стократный телепатический кошмар, Дик исчез, как обычно, не попрощавшись. Ну что за невежа!
Гарс. Храм Истины. Настоящее.
Кристалл, зажатый в ладони, затрепыхался, дракон в ожерелье раззявил золотую пасть: «Жрица, па-а-адьем! Да будет тебе известно: на дворе гарсийского храма Истины тысяча третий год от Пробуждения Бужды. Настоящее время – пять утра».
Факел догорел, но золотой диск с девой-полузмеей, висевший на стене карцера, стал чуть ярче – за крохотным оконцем под сводами занималось утро. Я потянулась на жестком ложе, разминая онемевшее тело. Все-таки путешествие по времени не освобождает пифическую плоть от текущей действительности.
Два года мы с Диком не виделись. Но за это время я привыкла к его мысленному отклику чуть ли не по первому требованию. Единственное, что меня смущало, так это навязчивое подозрение: не страдаю ли я, вдобавок к зрительным, еще и стойкими слуховыми галлюцинациями. Как-то Дик, которого изрядно достали мои сомнения, предложил провести опыт: он мне называет свое местонахождение, а Лига находит там или его самого, или доказательства его там пребывания, и сомнениям конец.
