Ловкач одним глотком выхлебнул остаток пива и покачал головой.
– Умница, – сказал он. – Ну просто гений.
– Что я такого сделал?
– Ты сказал ему правду, дурень! Пойми, не проявляя особого интереса, я мог заставить его проболтать всю ночь. Серебряк здесь дорогого стоит – ты разве не слушал? Черт, да на то, что у нас в кошелях, мы могли бы купить весь этот кабак со всем содержимым – и еще бы осталось.
Хаким повел голыми плечами. Великана не брало ничто. Ни ехидство Ловкача, ни долгий путь, ни сквозняки, гуляющие по таверне, ни выпитые кварты пива.
– Как ты сам сказал, деньги для нас – не проблема. И чтобы больше никакого воровства. Понял? Здесь брать нечего, да и неприятностей с местными нам не нужно. Как ты перемахнешь эти стены?
Ловкач почесал культю о край стола.
– Это-то нетрудно: поверху идет дорожка, а к ней ведут ступени. Стены нужны, чтобы удерживать тех, кто снаружи, а не внутри. Вот оттуда на них действительно трудновато влезть. А я мог бы и это сделать – до того, как потерял правую…
– Джейсон! – Лицо Хакима стало тревожно-участливым. – Что с тобой? Ты говоришь так, будто…
– Будто я – Эйнар Ловкач? – Он зло усмехнулся. – А кто я еще? И чьей руки у меня нет? – Он ударил культей по столу. – Джейсон Паркер – всего лишь сон. А это – жизнь. – Он покрутил культей перед носом Хакима. – Это – жизнь.
Он вскочил на ноги и пошатнулся. Пиво, все дело в нем. Он выпил не столько, чтобы разозлиться, но довольно, чтобы его развезло. Да, это мысль – надо бы выпить еще, чтоб мир стал краше.
Зала поехала влево; Ловкач подхватил со стола кружку и направил неверные шаги вправо, к заткнутому бочонку.
Он был уже на полпути к цели, когда массивная дубовая дверь распахнулась и в таверну вошли трое. Двое солдат, высоких и крепких, в кольчугах и при мечах, прислонили к стене короткие копья.
А вот при виде третьего у Ловкача зачесались ладони. Полуоперившийся юнец – более точного определения в голову вору не пришло, – блондинчик лет шестнадцати, с запавшими темными глазами на узком лице. Мягкий багряный плащ, переливающийся камнями перстень на правой – без перчатки – руке, пузатый кошель у пояса – все так и вопило: «роскошь».
Франн поспешил к гостям; позади него прокатился и затих ропот, и повисла тишина – после недавнего шума почти оглушающая.
– Принц Ланд! Какая честь для меня!
Кривовато усмехнувшись, мальчишка стянул вторую перчатку и легонько хлестнул ею трактирщика по щеке. Телохранители за его спиной заулыбались.
