А под корой березы от корня до почек
Мартовский сок бродит.
Смотрю на жесткую бахрому сосулек,
На почки березы,
Глажу собачью спину ладонью...
Кто мне вернет
Ощущенья сосулек, истекающих стуком капели,
Ощущенья березы, в которой сок бродит,
И ощущенья собаки, которая нюхает солнце?
А. Сорокину
Разъезд Водопадный. Ночное купанье.
В кипенье прибоя — людское кипенье.
В трусах проводник пробежал по вагону —
И — дверь нараспашку, на воздух соленый!
Священная жажда вечерней прохлады —
Летят из вагонов людей водопады!
Кипенье людское под белой луною,
Купанье ночное в кипеньи прибоя —
А рядом — ущелье и мостик железный.
Башку задираешь и смотришь из бездны:
Ревет белозубая пасть водопада
Как эхо столетий, как эта баллада,
И в скалы, в их самодовольство тупое
Вгрызаясь,
сшибается с пеной прибоя,
А ветер взметает дыханье сырое
И радугой лунной дрожит над горою,
И люди охвачены шумом и жаждой...
А радуга?
Радугу видит не каждый...
С прибоем сражается вал водопада —
И — пена на пену — кипит Илиада,
И катится вниз он, и взлета не просит,
Песчинку к песчинке — он горы уносит!
Незыблемость камня — пустая бравада!
Работа — в паденьи! Не надо парада!
Фонтанов безделье — подобие взлета,
Лишь водопаденье свершает работу!
На брызги дробимся. Веками, веками
Грызем по крупинке мы косность и камень
Грызем незаметно, грызем неустанно:
Поэт, водопад — антиподы фонтана!
Стихами стихию грызем наудачу —
Иные столетья измерят отдачу!
А нам остается терпенье, терпенье,
Мы дышим гаданьем и жаждой, и жаждой..
А пена? Но пена есть признак кипенья.
А радуга?
Радугу видит не каждый...
