Хуана, может быть, по контрасту, казалась мне теперь милой и притягательной. Мы часто ужинали вместе.
— Почему у тебя такое странное имя? — спросил я как-то.
— Не я выбирала, — ответила она со смехом. — Наверное, мои родители начитались каких-нибудь книжек.
— А твой сынишка?
— Я — Мартин, — сказал заученно румяный мальчик, выглядывая из-под высокого стола.
Тихо постучав, вошла Эмма. Это была маленькая худенькая женщина, ничем особенным среди других не выделявшаяся.
— У Франка сегодня выходной, — поспешила заявить Хуана. — И потом… ты же не можешь иметь детей! Зачем ты пришла?
Ее голос стал резким.
— Я… — Эмма смутилась и опустила голову, но тут же отбросила волосы назад и с вызывающим упорством посмотрела на меня. — Я пришла посмотреть на Франка. А что, это запрещено?
— Он же не обезьяна в зоопарке, — прыснула Хуана; она была уже немного под хмельком от яблочного вина.
— Он наш страж, — ответила Эмма серьезно, сжав узкие губы. Ее глаза были глубокими и блестящими, под ними морщинки.
— Только будет, — сказала Хуана и вдруг покраснела. — Кто послал тебя говорить с ним об этом? — спросила она охрипшим голосом и встала.
— Никто, — спокойно ответила Эмма. — Просто вопросы твои слишком назойливы. Простите, мне пора. До свиданья.
Она повернулась и ушла, накинув широкий капюшон. Моросил слабый дождь.
Я ни о чем не спрашивал Хуану в этот совместный вечер, но через два дня под каким-то предлогом отделался от совместного ужина. Однако Эмма не пришла.
Через несколько дней я пережил свое Первое приключение в Дюне. Не буду утверждать, что оно меня не напугало. В тот день тусклое солнце едва освещало сосновые леса, в которых проснулись какие-то шепоты и вздохи. Лес уже не был неподвижным и тихим, в кронах роились птицы, в густой траве шелестело мелкое зверье. Жизнь неуклюже, но упрямо гнездилась в глухих уголках этих лесных дебрей, судорожно цепляясь за любую возможность существования.
Я шел хорошо знакомой стежкой, весело насвистывая, впервые с начала каникул мне было хорошо. “Ко всему можно привыкнуть, — сказал я сам себе, — вопрос лишь во времени”. И вот тут я услышал шорох в густом кустарнике у самой дороги. Какое-то большое животное тяжело вскочило и убежало, ломая по дороге ветки деревьев. Моя душа ушла в пятки, но я тут же рассмеялся. Наверное, спугнул с лежбища серну или косулю. “Это даже интересно, — подумал я, — и не знал, что на свободе сохранились еще такие большие животные”. Я громко хлопнул несколько раз в ладоши, чтобы спугнуть других возможных обитателей придорожных кустов, и успокоившись, направился дальше. Мне и в голову не пришло тогда, что, пожалуй, следовало вернуться. Я прошел, может быть, еще с половину мили. Дорога сузилась, петляя в густом лиственном перелеске. И тут я увидел их. Что-то большое и темное пронеслось в быстром беге через тропинку передо мной и исчезло в густых кустах. Я остолбенел. Олени? Нет, это не олени. Приземистые животные с длинными черными туловищами были не похожи ни на что из того, что я видел живьем или на фотографиях. А это — ноги?! Неуклюжие, широко расставленные, толкающие вперед массивные тела мелкими, но ошеломляюще быстрыми скачками, безо всякой грации, пулей. А может, это… искусственное? Какие-нибудь остатки старого военного оборудования? На ногах?! Что за вздор! Я, к сожалению, не заметил деталей, звери буквально мелькнули передо мной.
