— Сколько вы хотите за ребенка? — поинтересовался капитан, недружелюбно рассматривая недавнего противника.
Он не знал, что придет день и он не столь сурово осудит толстяка Брута. Но этому дню еще суждено было наступить.
Брут хмуро посмотрел на него и ответил с некоторой живостью:
— Сто пятьдесят ма…
Полицейский за его спиной ткнул толстяка пальцем в ребра, и Брут прикусил язык.
— Семьсот маэлей, — невозмутимо сказал судья. — Сюда не входит плата за услуги суда, налог на оформление покупки… — Он быстро подсчитал в уме. — Тысяча сорок два маэля. — Судья повернулся к писарю. — Ты его проверил?
Писарь кивнул.
— Полный порядок!
— Мы готовы принять ваш чек, — подвел итог судья, дружелюбно улыбаясь капитану.
— Следующее дело!
Капитан пребывал в некотором замешательстве.
Что-то тут не то! Слишком легко он отделался. Империя прекратила завоевания, молодые рабы с хорошим здоровьем стали очень дорогостоящим товаром. К тому же, Брут-пекарь явно спешил сбыть рабыню за десятую часть суммы, которую придется уплатить!
Что ж, он не станет жаловаться. Капитан быстро подписал, заверил печатями и отпечатками пальцев разнообразные бланки, которые к нему подтолкнул услужливый писарь, выписал чек.
— Кажется, нам пора на корабль, — сказал он Малин.
Что теперь делать с этим ребенком? — вышагивая по темным улицам, думал капитан. Рабыня тихо следовала за ним. Если он сунется на Никкельдепейн с симпатичной девочкой-рабыней, пусть даже подростком, многочисленные недоброжелатели упекут его лет на десять штрафных работ. А Иллила предварительно собственными руками снимет ему скальп: Никкельдепейн был высокоморальной планетой.
Каррес?
— Как далеко до Карреса, Малин? — спросил он в темноту.
— Две недели, — со слезами в голосе ответила Малин.
Две недели! Сердце капитана провалилось куда-то в желудок.
— Ты чего хнычешь-то? — поинтересовался он смущенно.
Малин зарыдала в полную силу.
— У меня две сестрички!
— Ну, ну! Очень мило, скоро с ними увидишься. Я отвезу тебя домой.
Великий Патам, зачем он пообещал?! Ну, все-таки… Хорошая новость произвела на юную рабыню впечатление, обратное ожидаемому. Всхлипывания стали еще громче.
— Нет! — прорыдала она. — Они ведь здесь!
— Что? — Капитан встал, как вкопанный. — Где — здесь?
— И хозяева с ними жестоко обращаются! — рыдала Малин.
Сердце капитана проскочило с пятки: он стоял, объятый темнотой, и уже знал, что сейчас услышит.
— Вы их страшно дешево купите, честное слово! — сказала Малин с Карреса.
