— Мы немного ускорили наше и твое время, — просто объяснила Лиисэ, поймав его взгляд. — Они остались в своем.
Решив больше слушать, чем говорить в незнакомой обстановке, Жукин, внутренне поражался мощи цивилизации, способной управлять временем. При этом он очень старался, чтобы на выражении его лица это никак не отразилось. Позже, впрочем, поняв, что содержимое его головы не является для наблюдателей загадкой, Александр решил быть более непосредственным и не строить из себя межпланетного посла. Тем более, что никто его на эту должность от Земли не уполномочивал.
Когда они, поднявшись над верхушками сосен, продолжали и продолжали набирать высоту, Жукину стало жутковато. Больше всего пугала пустота под ногами. Все это мало походило на полеты в самолете или с УСП. Ему все время казалось, что малейший порыв ветра сорвет его с кресла и бросит без парашюта вниз. Хотя высотобоязнью Александр не страдал, его смешанные чувства в этот момент были сравнимы с чувствами опытного водителя, едущего в качестве пассажира в машине, за рулем которой сидит другой. Тем не менее, не смотря ни на что, он мужественно продолжал смотреть на удаляющуюся землю. Неожиданно фигурки внизу вдруг ожили и забегали по поляне, очевидно, в поисках исчезнувшего пленника.
— Если тебе непривычно, мы можем сделать стены менее прозрачными, — как бы в ответ на беспокойство Жукина, предложила Лиисэ.
— Нет, спасибо, — решил держаться Александр. Ни в каком случае не стоило показывать свою нерешительность перед инопланетянами. — Так лучше видно.
Катер достиг высоты ста — ста пятидесяти метров и на небольшой скорости поплыл над землей. Жукин подумал, что они, наверное, представляют собой любопытное зрелище — четыре кресла с людьми, парящие над землей.
— Снаружи мы невидимы, — ответила на немой вопрос Лиисэ. — Ты не голоден, Саша?
— Я завтракал, но выпить чего-нибудь не отказался бы.
— Поверни руку ладонью вверх.
Он повернул. В ту же секунду на ладони, подобно возникшим ранее креслам, материализовался прозрачный сосуд странной формы, наполненный фиолетовой жидкостью. Жукин с опаской отхлебнул глоток чернил. На вкус жидкость напоминала нечто среднее между апельсином и манго. От нее по телу разлилась необыкновенная бодрость, а голова в первый момент слегка закружилась, но через минуту сознание стало необыкновенно ясным. Страх высоты сразу куда-то улетучился и состояние, без того бодрое, после его входа внутрь катера, взлетело на вершины блаженства. «Вот она — мечта человечества, — подумал Жукин, — чтобы хорошо было, и чтобы утром голова не болела!»
