Проскользнув в комнату, куда братья принесли того, кто столько времени будоражил ее ум, Лита поставила на столик фарфоровую чашу с настоем, и лишь потом вернулась притворить дверь. Девушка не хотела, чтобы слуги видели ее здесь и доложили кому-нибудь из старших. Она с большим трудом уговорила Антралу позволить ей самой поухаживать за вновь прибывшим, и уж точно не собиралась получить за это нагоняй от братьев.
Прикусив от любопытства губу, Лита осторожно подошла к кровати, на которой лежал мужчина. Он был очень большим по ее меркам. Просто огромным! И совсем не таким, каким она его представляла.
Ни один из ее братьев не мог соперничать с ним, а они считались самыми высокими и крепкими из истинных тресаиров. Если братья были жилистыми и подтянутыми, то этот - мускулистым, как некоторые ротулы, пришедшие из большого мира, только не такой бледный, как они, хотя и светлее ее самой.
Горящий неподдельным интересом взор девушки охватил лежащего на постели целиком, а затем остановился на лице. "Красивый" - решила для себя Лита, исследуя высокие скулы, четкие дуги бровей, нос с небольшой горбинкой и плотно сжатые четко очерченные губы. Его волосы были черны, как лоснящаяся шкура тагьери, и, также как в блестящую шерсть, в них хотелось запустить руку, чтобы почувствовать приятную щекочущую мягкость.
Упрямый - был ее следующий вывод, при взгляде на подбородок. Он выдавался вперед, демонстрируя твердость характера и целеустремленность.
В этот момент мужчина чуть шевельнулся, и Лита вспомнила, что ему должно быть больно. Все ротулы говорили об этом, когда сознание возвращалось к ним после перехода. Сама девушка этого не испытала, так как родилась здесь - в Саришэ, и другого мира не видела.
Спохватившись, Лита перенесла чашу с водой к изголовью кровати и, окунув лоскут в успокаивающую душистую смесь, положила влажную ткань на лоб молодого человека. Даже через прохладу компресса он показался ей нестерпимо горячим, и Лита, набравшись смелости, прикоснулась к мужской щеке.
Его кожа была гладкой и раскаленной, словно решетка у давно пылающего камина. Девушка испугалась и пожалела, что отослала Антралу. Она бы знала, что делать, а сама Лита - нет. Ей еще ни разу не приходилось ухаживать за кем-то самой.
Нахмурившись, девушка повторно смочила ткань и, отерев лицо молодого человека, вернула обратно на лоб.
- Прости, - прошептала она, боясь, что из-за ее глупости, мужчине будет только хуже. Лита не хотела, чтобы он испытывал боль по ее вине.
