- Мы не причиним тебе вреда, Тарген. И я не буду так больше, - вслух отозвался на мысли Лутарга один из карателей.
Мужчина вышел вперед, нарушив ровный строй шисгарцев. Это был жест открытости и добрых намерений с его стороны.
- Поверь, мы долго ждали тебя, и не для того, чтобы навредить. Ты должен пойти с нами.
- Зачем? - задал вопрос Лутарг.
Вопрос, противоречащий его недавним размышлениям и желаниям. Он ведь сам искал их, хотел встретить и поговорить. Понять, в конце концов.
- Чтобы узнать, кто ты, - ответил каратель. - Мы можем все объяснить тебе, но не здесь.
- Почему не здесь?
- Лучше увидеть самому.
Лутарг не мог не согласиться. Увидеть самому - значит разобраться. Слова же - только слова, с их помощью многие лгут, уж он-то знал об этом.
- А как же Сарин?
- Будет спать, пока ты не вернешься.
- Как долго?
- Для него пройдет одна ночь.
Эти слова ставили в путик, и Лутарг поспешил задать следующий вопрос.
- Ночь для него, а для меня что?
- Так долго, как ты захочешь, - последовал ответ, который запутал его еще больше.
Разум Лутарга пребывал в полнейшей растерянности. Желание получить ответы скреблось в нем, ища выхода, призывая прижать кого-нибудь к стене и, при необходимости, выбить все, что ему требуется.
Каждая часть его кричала: ты заслужил это! Кровью своей заслужил! Годами без неба заслужил! Рубцами, оплетающими душу, выторговал!
Одно тревожило - как бросить своего спутника в замке, где не останется ни единой живой души с их уходом?
Но, в тоже время, ему нестерпимо хотелось знать. Знать, кто он, и почему его жизнь стала таковой, какой она является сейчас. Кто решил, что его появление на свет будет благом, и каков он, его неизвестный никому отец?
Молодой человека понимал, что, имей шисгарцы желание навредить ему или Сарину, то сделали бы это в самом начале, когда мужчины оказалось не готовы к появлению карателей. Осознавал, что они предлагают то, к чему Лутарг сам стремился, и это, в конечном счете, определило его выбор.
- Хорошо, я отнесу старика наверх, - мужчина решил оставить старца в единственной комнате, что выглядела более или менее жилой, - и пойду с вами.
Тот, что разговаривал с ним, кивнул и вернулся в строй, вновь поразив молодого человека соединяющим карателей светом. "Карателей и меня самого", - напомнил себе Лутарг, поднимая старика со скамьи. Сарин даже глаз не открыл.
Уложив старца на кровать с розовым балдахином, мужчина накрыл пожилого человека пледом, в душе надеясь, что шисгарцы окажутся правы, и Сарин не проснется до его возвращения. Лутарг не хотел, чтобы старик подумал о том, что он бросил его. Это будет не честно по отношению к человеку, вытащившему его из Эргастении и подарившему надежду.
