Лутарг пожал плечами, но сообразив, что старик этого не видит, добавил:
- Сам не знаю.
Они помолчали немного, думая каждый о своем, хоть мысли их были в чем-то схожи, затем старик промолвил:
- Я понимаю, сложно принять, когда всю жизнь думал иначе, но это и есть твоя настоящая жизнь, Тарген.
- Нет, старик. Моя настоящая жизнь прошла в пещерах, а все, что ты рассказал, лишь вариант, какой она могла быть, но не была.
- Поспи, сынок, я разбужу, как время придет, - вздохнул Сарин, понимая, что спорить бессмысленно. - Тебе надо отдохнуть.
Они вновь замолчали и на этот раз надолго. Сарин даже подумал, что Лутарг послушался его совета и решил вздремнуть, но ошибся.
- Мы не пойдем через горы, Сарин. - прорезал тишину сеновальни его голос.
Взгляд Лутарга блуждал по потолку, перебираясь с одной балки на другую, но мыслями он был далеко отсюда, там, где его ждали мягкие руки, чтобы прижать к груди. Мужчина собирался вписать новую главу в преследующий его ночной кошмар, и превратить полувоспоминание в реальность - реальность со счастливым концом, как он надеялся.
- Я знаю, Тарген. Я знаю.
***
Хозяин не беспокоил его уже несколько дней, приходил лишь для того, чтобы проводить до отхожего места или бросить к ногам скудную пищу, но мальчик не испытывал радости, помня о том, что за минуты покоя всегда приходится платить. За все, что он получал от надсмотрщика, ему приходилось расплачиваться телом и кровью, а потому парнишка с нетерпением ожидал его визита, рассчитывая, что тогда востребованная с него плата не будет столь уж болезненной.
Он знал, что в последние ночи хозяина навещает женщина. Слышал, как они разговаривали и даже смеялись, что удивляло его. Парнишка искренне считал, что такой мужчина, как его хозяин, не умеет смеяться. Во всяком случае с ним он всегда был суров и резок.
Придерживая цепь у колодки, чтобы не зазвенела, мальчик поднялся на ноги и потянулся. Все тело ныло от долгого сидения, и ему очень хотелось пройтись, но он не мог. Ходить разрешалось только когда надсмотрщика не было дома, иначе грохот цепи, волочащейся по полу, раздражал его.
Постояв немного, парнишка опустился обратно на пол, с тоской глядя в другой угол каморки.
Всего пять коротких шагов отделяли его от противоположной стены, рядом с которой валялась его лежанка, но он не мог сделать даже их, так как цепь, удерживающая паренька в плену, была слишком длинной и непомерно тяжелой, чтобы мальчик мог удержать ее всю и не позволить биться об пол.
