«Липнешь? Липнешь?!»
— У тебя комплекс недостатка отцовской любви, — бесстрастно добавил он. — Вот и липнешь ко всем, кто старше тебя.
— Липну?
— Ну, да. Как та собака у теплотрассы. Сколько лет было Сергею Павловичу?
Девушка молчала, понимая, что кардинал прав. И правда эта ранила хуже острого ножа.
— Это просто от нехватки любви отца. Это пройдёт. Поверь, я знаю, о чём говорю. Я ведь был у тебя в мозгах.
Иветта отчаянно сжала кулаки, развернулась и встретилась взглядом со скрюченным пленником, у двери.
— Может, распакуешь меня? — предложил Валентин. — Неудобно, затекло всё.
Девушка молча кивнула и вышла в комнату. Субботнее осеннее солнце обливало молочным светом два мягких кресла в накидках, угрюмый платяной шкаф, колченогий стул и собранный стол-тумбу. В углу, на разложенном диване, разметалась гостья. Склонившись, Вета машинально потрогала её лоб, убедившись в том, что жар спал, и поправила сбившееся одеяло. Рука потянулась, чтобы убрать прядки, налипшие на мокрый висок, но тут же отодвинулась.
«Я так с ума сойду. С ума. Её кто-то дома ждёт».
Решив, что свет только мешает, она решительно задёрнула плотные шторы, вернув комнату во власть бархатного сумрака, и вынула ножницы из ящика в столе.
Олег скрутил пленника на совесть: несмотря на то, что руки уже заметно вспотели, запястья было бы сложно выпростать из такого толстого слоя скотча. Едва Вета перерезала ленту, Валентин охнул, потирая затёкшие кисти и плечи, а затем икры, когда ноги обрели свободу.
— Зря ты это делаешь, — заметил Мартин, не отрываясь от едва видимого облака, сконцентрированного в центре кухни. — Боком выйдет.
— Чё ты этих уродов слушаешь, — презрительно бросил вор, расстёгивая куртку. — По ним же видно — убьют и не спросят, как звали.
Девушке почудилось, будто плечи Бертрана едва заметно просели.
— Пошли хоть поговорим, — Валентин кивнул в сторону комнаты. — Сколько не виделись…
«Никогда не виделись», — хотела парировать Иветта, но промолчала.
В полутёмной комнате он по-хозяйски упал на диван, чудом не задев спящую девочку. Хозяйка села на самый краешек, сложив руки на коленях. Как школьница. Всё шло не так, она чувствовала это. Будто с того момента, когда они увидели друг друга, нарушилось какое-то волшебное табу, запрещающее лицезреть менестрелю принцессу и наоборот.
— Неплохо тут, у тебя, — осклабился гость, стаскивая куртку.
Он подвинулся ближе и Вета поморщилась: от вора несло пόтом и перегаром.
— Что ж ты не позвала ни разу, в гости не пригласила? — осведомился Валентин, приобнимая её. — Я ждал-ждал, ждал-ждал…
