— Дочь моя! Недосягаемая! Ты совсем забыла нас, честное слово! Ну пожалуйста! Не спеши, подожди немного! Мы здесь торчим, поджидая тебя, а тебе все равно, ты совсем забыла своих друзей!
Из ночной тьмы выскочил горбатый карлик, побежал, хромая и вихляясь, по пятам за Арфией, цепляясь за ее платье.
— Надо же, это ты? — спросила тихо Арфия, не выказав особого удивления от встречи с тем, кого она увидела рядом с собой, посмотрев вниз. — А кто вас просил меня ждать?
— Что-что?
Она отряхнула платье:
— Отцепись от меня, оставь в покое.
— Мы тебя ждем, а ты, как кобылица, вскормленная пшеницей, скачешь во всю прыть! — воскликнул этот Квазимодо. — Смотри, до чего ты меня довела — я не могу — я не могу больше так бежать! Нехорошо подводить друзей!..
— А кто вас просил меня ждать?
Бежавший за ней человеческий обрубок, не обращая внимания на вопрос Арфии, спрашивал:
— Ну так как, ты придешь к нам?
Показывая на него Родвану, женщина засмеялась:
— Как тебе этот бабуин, до которого ничего не доходит? Ведь я ему твержу одно и то же: «А кто вас просил меня ждать?!»
Подняв к ней голову и удивленно выкатив на нее глаза, этот уродец, казалось, искренне не понимает ее вопроса. Только сейчас, посмотрев вверх, он заметил Родвана.
— А этот кто таков? Откуда он взялся?
— Это друг, — объяснила Арфия. — Друг Родван.
— Да, — подтвердил Родван, как будто это могло ему помочь быть признанным этим гномом.
— А что ему надо? Вечно ты тащишь кого-то за собой!
И вдруг он, хватаясь за Родвана, стал ему доверительно нашептывать:
— На нее все зарятся, и поди узнай — почему! Может быть, потому, что она любит посмеяться. А может быть, и по другой причине!
— Я люблю посмеяться? — возразила Арфия, выругавшись. — Ну, погоди, оборванец несчастный, спущу тебя в ручей, что здесь неподалеку!
— Не грози! Ты и вправду не похожа на тех, кто все воспринимает в мрачном свете!
— При чем тут похожа или не похожа?! — воскликнула Арфия. И заявила решительно: — Мне сегодня ночью не до вас.
И она резко выдернула из рук карлика подол своего платья, как бы подчеркивая, что тот не должен надеяться ни на какое снисхождение с ее стороны. И добавила:
— Можешь убираться.
— Невозможно!
— Невозможно?
— Без тебя ничего нельзя будет сделать! Все тебя ждут. Неужели у тебя такое черствое сердце?
— «Черствое»! «Черствое»! Да у меня просто нет никакого желания туда идти, вот и все. Мне сегодня вечером хочется, пожалуй, совсем другого…
— Как ты сказала? — На этот раз горбун вытянул вверх шею, разглядывая Арфию так, будто перед ним стоял кто-то другой.
