Наутро, к моему удивлению, он начал искать работу. Я видела, как, с трудом собравшись с силами, он вышел из дому. Я хотела было сказать ему: «Не беспокойся, у меня пока есть деньги». Но промолчала. Я подумала, что не стоит мешать ему в осуществлении добрых намерений. Он ушел, а я принялась наводить порядок в доме.
На следующий день он снова пересилил себя и снова пошел искать работу. Я знала, что лишь ради меня он так старается, и это огорчало меня. И прибрав в доме, я сама вышла поискать работу.
После двух неудачных попыток я уселась на скамейке в парке и стала наблюдать за прохожими. Мне почему-то казалось, что рослые крестьяне, стоящие за прилавками и торгующие овощами и фруктами, вот-вот взметнут свои плетки над головами евреев, снующих вокруг.
Прошел целый час, но ничего не случилось. Напротив, крестьяне рады возможности поторговаться, близость евреев их забавляет, они разговаривают с ними ворчливо, но без злобы.
Я вернулась рано, постирала Сами две рубашки, нижнее белье и носки. Рубашки у Сами грязные, но без дурного запаха. Я вывесила все во дворе.
На сей раз Сами пришел довольным. Работы он не нашел, зато и лишнего не выпил. Он говорит о себе: «К прошлому не вернусь». Я тоже стараюсь пить поменьше, две-три рюмочки — и все.
Выражение лица Сами поражает меня своей мягкостью. Только, когда он рассказывает о себе, черты его искажаются. В юности хотел он отплыть в Америку, но старики-родители не позволили, а бежать он не решился. Не долго думая, он женился, но брак этот отравил ему жизнь…
Деньги кончились, и я вынуждена была продать драгоценное кольцо, подаренное мне Генни. Я ходила из магазина в магазин. Цены, которые называли мне торговцы, были до обидного низкими. Я рассказала Сами.
— Ты должна знать, что евреи — обманщики, что главное для них — нажива, — отреагировал он с каким-то пугающим спокойствием.
Наконец я нашла покупателя, торговца-еврея, который предложил мне цену втрое выше той, что называли остальные: он не стал скрывать от меня, что кольцо это — прекрасное и дорогое. Я очень обрадовалась. И мне и Сами, как глоток воздуха, необходима была выпивка…
В тот год, странный и счастливый, я мечтала, что у меня родится ребенок. Но у Сами на сей счет были совсем иные мысли: дети — это несчастье и для родителей, и для них самих. В мире предостаточно детей, зачем же добавлять еще…
Тем временем мы оба нашли работу — в одной лавке. Я занималась уборкой, а Сами работал на складе. Наше маленькое счастье словно выросло. По субботам мы отправлялись на прогулку и трамваем добирались даже до берега Прута.
