Иногда, в зимние ночи, я вижу ее в некотором отдалении. Высокая и тонкая, окружена она волнами света. Красивая, как на картинах в церкви. «Немалый путь уже пройден», — говорю я сама себе и чувствую, что скоро мы встретимся лицом к лицу, и не будет между нами перегородок. Вера в грядущий мир иногда заливает меня горячей волной.
Я вернулась и погрузилась в работу, словно в забытье.
Странна она — жизнь евреев. С течением времени я научилась смотреть на них другими глазами. Они неимоверно усердны. После утренней молитвы хозяин отправляется в свою небольшую лавку, стоящую на окраине рынка. Позднее к нему присоединяется жена, и вместе они работают до самого вечера, без перерыва, даже стакана чаю не выпьют.
Я — дома, убираю, навожу порядок. Я все еще не привыкла к запахам, переполняющим дома евреев. Дом полон книгами, словно монастырь.
В свое время моя двоюродная сестра Мария открыла мне, что на восьмой день у младенцев обрезают крайнюю плоть — чтобы увеличить их мужскую силу, когда вырастут. Не стоит верить каждому слову Марии, она преувеличивает или просто выдумывает, однако нельзя сказать, что она — всегда лжет. Она, к примеру, не боится евреев и пообещала мне, что они не причинят мне никакого зла.
Я начисто забыла свою поездку в Молдовицу. Если бы не сны, приходившие по ночам, жизнь мою в ту пору можно было бы назвать вполне налаженной. В снах грехи мои представали передо мной во всем своем обжигающем многообразии. Не раз слышала я голос Анжелы: «мама, мама, зачем ты меня оставила?» Но дневной свет смывал все.
Я научилась работать, не разговаривая. В деревне у нас считали, что евреи — пустомели: говорят без умолку, лишь бы обмануть тебя. Нет, евреев они не знают. На первом месте у евреев — дело, разговоры — только по делу, пустая болтовня у них не принята. Их усердие кажется порою даже каким-то вымученным.
«Хорошо ли им? Счастливы ли они?» — не раз спрашивала я себя.
«Человек призван исполнить то, что на него возложено, не требуя награды», — сказала мне хозяйка.
И все же есть в них стремление к чему-то возвышенному, мирские радости не чужды им, однако они не предаются этим радостям с чрезмерной увлеченностью. Евреи владеют не одной корчмой, но сами они никогда не напиваются допьяна.
Оказалось, что не только я приглядывалась к ним, но и они — ко мне. Так, они обратили внимание на то, что я не ухожу развлекаться субботними вечерами. Хозяйка была довольна, но одобрение свое не выразила прямо. Прямой разговор у них не принят.
