Чунча рассмеялся:
— Галактика с вами, пусть остается этот приказ.
Иные разы Чунча бывал нетерпимее:
— Это что же такое! — влетел он как-то на президентский совет. — Да ведь этот стервец всех нас хочет заложить. — Камарилья засмущалась. — Только что мне по секрету вручили болванку его речи на Параде Разума!
Чунча размахивал листками. Рачи взял их у него и принялся читать.
— Так… так… ага… «…сегодня я приветствую вас на этом уморительном событии в качестве высококачественного Дурака, самого распрекрасного глупца в Агло…»
Рачи выронил листки.
— Ну, чего? — недовольно ворчал я. — Как хочу, так и перчу.
— Это он властью своей бравирует, — орал Чунча, да так, что Камарилья головы пригибала. — Это он над Агло изгаляется, терпение агломератов проверяет! Сам слетит — и нас, подлец, за собой потянет!
— Неловко… — более спокойно сказал Рачи. — Не можем же мы за вами, как за дитем малым…
Словом, мало ли чего бывало. Что дрянь-то описывать…
Все закончилось вчера. На Параде Разума. А как же — без Парада Разума. Пренепременно я и Парад Разума восстановил.
Чучело Дурака догорает. Толпы орут, мечутся — ну, обычное дело.
Я впился взглядом в корчащиеся лоскутья Дурака, попираемые пламенем. Так! Так! Так они могли бы поступить и со мной. Звери! вот чем кончается их мерзкий Парад Разума — безжалостным нелепым актом. Разве Дурак виноват, что он другой, что природа обделила его? И за это его — огнем? Сволочи!
Чунча склонился ко мне, шепча в самое ухо:
— Ваше высококачество, лучше нам уйти. Народ впервые в такой ярости сжигает чучело Дурака. Тут что-то не то. Посмотрите, как они злобствуют.
— Это они — меня! — внезапно громко сказал я.
Чунча поволок меня с трибуны, на которой толпились размордевшие воители «нового поколения». Я не успел подойти к ступенькам, как вдруг заметил непорядок совсем рядом. Кто-то выскочил из толпы и кинулся в промежуток между лиловыми, оцепившими трибуну. Это была агломератка.
Она пробежала несколько шагов, я стоял, ошеломленно уставившись на нее. Вдруг телохранитель навалился на меня. Неподалеку кто-то истошно закричал. Еще какие-то вопли. Тяжелое дыхание телохранителя — мне в щеку. Меня подхватывают и несут. Кровь. Нет, не моя. Лиловые расшвыривают агломератов, прокладывая мне путь.
Через две дольки времени я уже был в Оплоте.
Возле меня суетился врач. Подскочил с докладом оранжевый:
— Покушавшаяся — некая Фашка — схвачена. Чунча легко ранен. Она стреляла в вас. Что прикажете с ней делать?
