Я плюнул на все это и полностью отдался своему внезапному счастью с Фашкой.
Трудно, да и стоит ли рассказывать о том времени, было полусуществование с крохотными всплесками радости, нелепыми совещаниями, публичными выступлениями, мучительной бессонницей по ночам, бешеными болями, от которых я выл, запираясь в своем кабинете.
Как-то объявился Чунча. Я помнил о тех нелепостях, которые он прежде творил, о пережитом вместе с ним — и он казался не самым умным среди прочих. Мне, понятное дело, нечего было делать в обществе умных. Вот я и пригласил его в гости. Но ошибся — Чунча оказался, по-своему, как-то извращенно, весьма умен.
После вечера воспоминаний я вышел провести его до шиманы. Стоял теплый осенний вечер, один из последних перед заморозками. Светило только что зашло, вспыхнули фонари. На нашей улице весной высадили деревья, и теперь они красовались золотыми кронами.
— Славно, что официальная ночь отменена, — сказал я, — можно гулять хоть до утра.
— Не боитесь? — спросил Чунча.
— Я вооружен до зубов. К тому же я как ни как Второй из Лучших, убийца Дурака — кто меня тронет?
— И о чем вы думаете во время прогулок до утра?.. Молчите? А я знаю. О том, как паршиво стало после упразднения ЗОД. Угадал? Можете не отвечать. Да что это вы — остановились? Неужели я первый, откровенно говорящий вам о том, что мы скорбим о потерянном?
— Вы смеетесь? — воскликнул я. — Ведь вы были рьяным антизодовцем, бунтарем, ниспровергателем?!
— Я достаточно умен, чтобы повернуть, признав свои заблуждения, на 180 градусов. Золотые времена миновали, пошла неразбериха. Агломераты оказались дрянными существами — они не доросли до Преображения, если только оно вообще может быть реально. Как только за каждый проступок перестали бить по шапке, агломераты распустились донельзя. И с каждым днем все хуже. Пим это уже понял и оттягивает снятие ЗОД, а Джеб несется сломя голову в пропасть. Среди широких масс растет недовольство.
— Правда? — возбужденно перебил я его.
— Мы старые знакомцы, чтобы вам лгать.
С этого вечера Чунча стал частенько бывать у меня. Теперь-то я понимаю, он намеренно внушал мне мысль, что Агло должна вернуться к Защите, мол, этого хочет большинство… Я тогда даже поинтересовался, почему он априорно убежден, что я против Пима и Преображения? Я до того обрадовался неожиданному товарищу, что старался не замечать его странностей.
Несколько попыток спустя он свел меня с несколькими бывшими оранжевыми, изъявившими желание бороться за восстановление ЗОД. Он представил меня им как главу готовящегося заговора. Я поначалу оторопел, но вскоре уже и не сопротивлялся навязанной роли. Я вошел в контакт со многими коллегами-воителями — треть из них согласилась на участие в готовящемся путче. Остальные оказались или перерожденцами, или трусами.
