Грех | страница 6
Родиком. Только на Захарку не смотрела вовсе.
Зато он видел ее неотрывно.
Ксюша замечала это ревниво.
Хлеб был очень вкусный. Картошка была замечательно сладкой.
Ели из общей сковороды, огромной, прожаренной, надежной.
- Завтра дед свинью будет резать, - сказала бабушка.
- Ой, хорошо, что напомнила, - сказала Катя.
- А что? - спросила бабушка.
- Не приду завтра, не могу видеть.
- А кто тебя неволит, не ходи на двор, да и не смотри, - засмеялась бабушка.
- Я тоже не приду, - впервые согласилась с сестрой Ксюша.
Сестры помогли убрать со стола. Захарка в это время смастерил на улице лук - скорей не для Родика, а для себя. Что Родику лук, как ему с ним справиться…
Но пацан неотрывно следил за работой Захарки: как он сначала нашел и срубил подходящий сук, потом, прогнув его, намотал бечевку, попадая в специально прорезанные желобки.
- Лук, - говорил Захарка внятно. - Лллук!
- Ук, - повторял Родик.
- Он у тебя скоро заговорит, - сказала вышедшая Катя.
- На охоту пойдете? - спросила вслед появившаяся Ксюша. - Возьмете меня? Родик, возьмете меня?
Родик, не мигая, смотрел на Ксюшу. Захарка, не моргая, на Катю.
- Только картошку все равно надо почистить, - сказала Катя. - Перед тем, как купаться пойдем. А то папке будет нечего есть…
Они забежали к сестрам. Катя поставила на пол ведро с водой, ведро с картошкой и кастрюльку. Расселись вокруг. Раздала ножи, Ксюше - самый маленький и непоправимо тупой. Та, ругаясь, пошла менять ножик.
Чистили втроем, смеясь чему-то. Родик крутился возле. Катя прикармливала его сырой картошкой. Ксюша корила ее:
- Ну, что делаешь? Вот мать, а… Как тебе доверили ребенка!
- Смотри, чтоб тебе не доверили, - отвечала Катя, сдувая павшую прядь с лица и затем поправляя ее кистью руки, сжимающей нож.
Захарка веселился и старался не смотреть сестрам на колени: у Ксюши они были загорелее, у Кати - белее. У Кати - круглые, у Ксюши - с изящной выпуклой костью, как у какого-то высокого зверя, не знаю, быть может, лани…
А еще Катя сидела чуть дальше от ведра с картошкой и когда склонялась…
“Боже ты мой, что ж ты пристал ко мне с этим…”
Захарка выходил на улицу. Медленно бродили куры, тупые от жары.
- Ахака! - засмеялась Катя в доме, голос ее приближался.
- Слышал, что он сказал? “Де Ахака”? Вот твой Ахака, Родик! Вот он де.
Родик выбежал на заплетающихся ножках, солнечные ресницы, ушки в пушке.
До реки было минут десять ходьбы. Захарка снял шорты и бросился в воду с разбегу, чтобы не видеть, как раздеваются сестры. “Вообще бы их не видеть…” - подумал весело, неправдиво и сразу обернулся на их голоса.