Но на костюмированную сцену из какого-нибудь там фильма вроде «Арабских ночей» это совсем не походило. Он уже видел искалеченных, слепых, истощенных попрошаек и заметил, как плеть подстегнула плетущегося слишком медленно раба. Вьючным животным приходилось и того хуже. От запахов Древнего Востока к горлу подкатила тошнота — пахло дымом, пометом, отбросами, потом, а также дегтем, пряностями и жареным мясом. Эту смесь дополняло зловоние красилен и мусорных куч на материке, но, двигаясь вдоль берега и разбивая каждую ночь лагерь, он успел привыкнуть к зловонию.
Впрочем, такого рода неприятности его не пугали. Странствия по истории излечили Эверарда от привередливости и сделали невосприимчивым к жестокости человека и природы… до некоторой степени. Для своего времени эти ханаанцы — просвещенный и счастливый народ. В сущности, более просвещенный и счастливый, нежели большая часть человечества почти во всех землях и почти во все времена.
Его задача заключалась в том, чтобы так все и осталось.
Маго вновь посмотрел на него.
— Увы, там есть и такие, кто бесстыдно обманывает вновь прибывших. Мне бы не хотелось, дружище Эборикс, чтобы это случилось с вами. Я полюбил вас за время нашего путешествия и желал бы, чтобы у вас остались хорошие воспоминания о моем городе. Позвольте мне порекомендовать вам постоялый двор моего шурина — брата моей младшей жены. Он предоставит вам чистую постель, обеспечит надежное хранение ваших ценностей и не обманет.
— Благодарю вас, — ответил Эверард, — но я по-прежнему намереваюсь разыскать того человека, о котором рассказывал. Как вы помните, именно его существование подвигло меня приехать сюда. — Он улыбнулся. — Разумеется, если он умер, или уехал, или еще что-то там… я буду рад принять ваше предложение. — Эверард сказал это просто из вежливости. За время пути у патрульного сложилось твердое убеждение, что Маго не менее корыстолюбив, нежели любой другой странствующий торговец, и при случае сам не замедлит обобрать путника.
Капитан бросил на него внимательный взгляд. Эверард считался человеком крупного сложения и в своей собственной эре, а уж здесь выглядел настоящим гигантом. Приплюснутый нос и мрачные черты лица усиливали впечатление грубой мощи, в то время как синие глаза и темно-каштановые волосы выдавали в нем выходца с дикого Севера. Пожалуй, не стоит на него давить.
При всем при том представитель кельтской расы вовсе не был чем-то удивительным в этом космополитичном месте. Не только янтарь с балтийского побережья, олово из Иберии, приправы из Аравии, твердая древесина из Африки или экзотические товары из еще более отдаленных мест прибывали сюда — прибывали и люди.
