Несколько позднее в команду будущего фюрера вошел еще один выходец из Прибалтики — Шойбнер-Рихтер, ставший весьма приближенным к нему функционером партии. Он также выступал в качестве большого знатока России. Но ценность этого деятеля заключалась также в том, что он был ближе к белогвардейской эмиграции, чем Розенберг. А эта эмиграция, особенно на первых порах ее существования, представляла для Германской рабочей партии значительный интерес. Он заключался не столько в сведениях антисоветского характера, сколько в финансовых возможностях белой эмиграции, располагавшей не только валютой, но и драгоценностями, которыми владели великокняжеские семьи, сумевшие вывезти их в эмиграцию, и которые некоторой частью этого богатства готовы были поделиться с германскими фашистами, близкими им по духу.
Еще одной личностью, появившейся в окружении Гитлера, был Г.Эссер, журналист, обладавший не только острым пером, но и значительными ораторскими способностями. Эссер был политическим деятелем, который даже на фоне других функционеров высшего звена нацистской партии выделялся абсолютной беспринципностью и полным неприятием моральных ценностей. На жалобы потерпевших от Эссера коллег Гитлер, как и в других аналогичных случаях, отвечал, что Эссер, конечно, подлец, но он необходим партии. Позднее то же самое Гитлер сказал по поводу Рема, который, будучи гомосексуалистом, в те, гораздо более строгие, чем наши дни, времена наносил немалый ущерб НСДАП в глазах общественности.
Гитлер довольно уверенно усиливал свое влияние в руководстве Германской рабочей партии. Уже в декабре 1919 г. он предложил принять измененный устав, который предусматривал значительное усиление полномочий руководящего комитета. Утвердив новую редакцию устава тогда еще не удалось, но сопротивление, которое оказывали некоторые прежние руководители партии, в частности, заместитель Дрекслера Харрер, было постепенно сломлено. Вначале 1920г. Харрер покинул партию. Принципы организации, заимствованные у «Германского ордена» с его традициями масонской ложи, препятствовали стремлению Гитлера и его единомышленников к максимальному расширению массовой базы движения, значительного увеличения числа его сторонников. При этом, как уже отмечалось, ставка была на завоевание возможно большего количества рабочих. Успехи в этом смысле до прихода Гитлера к власти были невелики: по данным за 1923 г. в нацистской партии было 9,5% необученных и 8,5% рабочих-специалистов. Намного больше был процент ремесленников и вообще представителей средних слоев, всегда составлявших главную базу сторонников фашистских движений. Классово сознательные рабочие, независимо от того, к какой из трех рабочих партий, существовавших в те годы в Германии, — Социал-демократической, Независимой социал-демократической и Коммунистической, — они принадлежали, не могли принять за чистую монету бессмысленный бред, ставивший с ног на голову все реальности экономической и политической жизни. Им было не по пути с фашистскими «социалистами», с их социализмом, который, по словам Гитлера, «можно будет найти только у арийских наций и рас» и «осуществить только в сочетании с национализмом и антисемитизмом». Рабочее движение в Германии возникло и превратилось в крупную организованную силу, базируясь на противоположных принципах — пролетарского интернационализма. «Рабочие относились к агитации (национал-социалистов), — пишет современный автор, исследовавший данный вопрос, — безразлично, более того, они оказывали нацистской партии все более сильное противодействие». Мы увидим это на конкретных примерах, но раскол в рядах рабочего класса, в рядах антифашистских сил в целом значительно снижал эффективность антифашистской борьбы.
