Но не таков был ее отец.
По возвращении в Италию он незамедлительно отказался от своей должности в университете, уничтожил все относящиеся к экспедиции материалы и обратил свое внимание на археологию, полностью отдавшись изучению утраченной культуры этрусков. О посещении Ост-Индии напоминали лишь два сувенира, два самых значительных свидетельства его неудачи, — черепа орангутангов на стеллаже в рабочем кабинете, один с Борнео, второй с Суматры.
За все то время, что синьора Доччи рассказывала о своем детском приключении, Адам, увлеченный красочными описаниями и зачарованный мягкими, выверенными интонациями, едва ли произнес и десяток слов. Когда наконец замолчала и она, на террасе воцарилось молчание.
Синьора Доччи сконфуженно улыбнулась:
— Извините. Я утомила вас.
— Нет, нисколько. Было интересно.
— Слушать воспоминания старухи? Сомневаюсь.
— Правда. Какое должно быть замечательное время — быть свидетелем стремления человека примириться с самим собой.
— Не думаю, что мы на это способны. — Она пригубила вина. — Такие, как мой отец, отправлялись на поиски Эдема, но находили лишь запущенный, дикий сад.
Адам замялся, не зная, стоит ли поднимать тему.
— Шрам на лбу у Антонеллы…
Синьора Доччи улыбнулась.
— Конечно, вы его увидели. Нарост на черепе с Борнео…
— Да.
— Кто знает? Я не суеверна, но, может быть, шрам и есть наказание за то, что он делал с бедными обезьянами. Там была настоящая бойня. И он не только убивал, но и осквернял тела мертвых. — Она выглянула в ночь, подняла глаза на бледный серп луны. — А может быть, наказание послано мне — за то, что не смогла его остановить.
— Вы были ребенком.
— Не нужно недооценивать власть дочери над отцом. — Синьора Доччи задумчиво кивнула. — Я часто видела их, даже узнавала, но, когда это случилось, только стояла в стороне и смотрела. Когда мы жили возле Маропа, там была одна самка… мать… я звала Сабинеттой. Каждый раз, когда мы приближались, она ломала ветки и швыряла в нас. Когда ее подстрелили, она не свалилась на землю, а застряла в развилке дерева дуриан, и мужчинам пришлось забираться наверх и снимать ее. Охотники нашлись не сразу. Все думали, что она притворяется. Орангутанги ведь очень, очень сильные. В тех краях о них много интересного рассказывают. И не только о них, но и о крокодилах, питонах…
Синьора Доччи подалась вперед. Глаза ее блеснули, и в какой-то момент он словно увидел шестилетнюю девочку, сидящую у костра и жадно ловящую каждое слово бывалых охотников.
