Гости поднимались из-за столов и устремлялись к танцплощадке. Пробившись через толпу, Адам увидел Антонеллу, разговаривающую с Марией. Служанка выбралась-таки из своего убежища и, похоже, чувствовала себя неплохо и даже — большая редкость — улыбалась. Вот только руки ее вели себя как-то странно, совершая быстрые, экспрессивные движения. Блеск ее глаз слегка потускнел, когда она увидела приближающегося Адама. Поприветствовав гостя кивком, Мария торопливо удалилась.
Антонелла покачала головой:
— Бедняжка.
— Что-то случилось?
— Ничего, просто немного выпила. — Она взяла его под руку. — Идем, хочу познакомить тебя кое с кем.
Пожилой джентльмен, похоже, засыпал; лысая голова устало клонилась к плечу. За столом, кроме него, осталась только юная парочка. Тихонько перешептываясь, склонившись друг к другу, они не замечали ничего и никого вокруг и являли собой картину едва сдерживаемого желания. Когда Адам и Антонелла сели по обе стороны от дремлющего старичка, он вздрогнул и резко выпрямился, как солдат, услышавший команду «смирно!».
— Родольфо, это Адам, — сказала по-итальянски Антонелла.
Родольфо обернулся:
— Адам?
— Сад…
— Ах да, Адам и сад. Он говорит по-итальянски? Ну конечно, говорит. Криспин не прислал бы студента, не знающего языка.
— Вы знакомы с профессором Леонардом?
— Разумеется, знаком. — Старичок поднял руку и с неожиданной силой сжал запястье Адама. — Примите мои поздравления. Я знаю этот сад едва ли не всю жизнь. То, что вы сделали, невероятно! Замечательно! Вы уже рассказали Криспину? Конечно, рассказали.
— Нет.
— Нет? Почему?
— Сам не знаю.
— Обязательно сообщите. Криспин всегда говорил, что в этом саду что-то есть. Он это знал. И раздражался оттого, что тайна ускользает. Мы были тогда молодые, вашего возраста, но, конечно, выглядели получше, чем сейчас. — Родольфо заулыбался. — Мы часто ходили туда с Франческой. — Он ткнул скрюченным пальцем в Антонеллу. — С ее бабушкой. Должен признаться, я его ненавидел. Криспина. Понимаете, я был третьим лишним и прекрасно это понимал. Просто не хотел оставлять их наедине.
— Почему?
— В то время такое не дозволялось. И мне, всегда любившему ее, приходилось стоять и смотреть, как она отдает ему свое сердце.
— Вот как? — Признание Родольфо, похоже, было для Антонеллы новостью. Она бросила взгляд на Адама, которому не оставалось ничего другого, как изобразить удивление.
— Да, да. Но я не об этом. Я к тому, что Криспин уже тогда что-то чувствовал. Иногда мы ходили туда вдвоем. И я тоже проникся к нему симпатией. Он чувствовал, понимаете? — Родольфо похлопал Адама по руке. — Присылайте мне ваш очерк, и я его переведу. И даже посодействую публикации здесь, в Италии. Ничего особенного не обещаю — это будет университетский ежегодник, — но многие из нас с этого и начинали. — Родольфо глуповато хихикнул. — Через шестьдесят лет, если разыграете карты правильно, станете таким же, как я, — бедняком, который напивается на вечеринках и курит чужие сигары. Кстати, где она? — Он рассеянно огляделся.
