Обнажаться полностью и снимать трусы, к счастью, не понадобилось — очередное дерево стояло на краю леса, и Адам не боялся потерять его из виду.
Достигнув последнего ориентира, он еще раз сверил направление, шагнул на опушку…
…и оказался на северной окраине поляны Гиацинта. Прямо перед ним — если продолжить невидимую прямую — возвышался Аполлон, протянувший руку к распростертому на каменной плите Гиацинту.
Осознание пришло мгновенно, и сердце тут же заколотилось.
Аполлон, он был ключом к загадке.
Адам закрыл глаза, мысленно представив сад таким, каким задумал его Федерико Доччи. Сад, обретший новое значение, рассказывающий иную историю, ту, что веками оставалась скрытой от всех.
В чувство его вернули проклятия продиравшегося через лавровую чащу Гарри. В руке он держал стакан, содержимое которого — что не могло не вызывать уважение и восхищение — почти не расплескалось.
Пробежав взглядом по кругу, Гарри уставился на брата:
— Боже, Адам, ты бы посмотрел на себя! В одних трусах, весь поцарапанный… Вот до чего доводит Кембридж!
— Ты говоришь, как отец.
— Я начинаю его понимать.
Адам шагнул к брату и крепко обнял.
— Ты — гений.
Гарри похлопал его по спине.
— Ну, ну, успокойся. Люди в белых халатах уже где-то на подходе.
Адам рассмеялся и отступил.
— Это не мемориальный сад.
— Вот как?
— Или, скорее, мемориальный, но…
— Так, так…
— Не совсем.
— Ладно. Только вот я теперь уже начинаю всерьез опасаться за твою психику.
— Это и мемориальный сад, и исповедь.
— Исповедь?
— Или признание. Признание в убийстве. Он убил ее. Федерико убил ее.
— Кого?
— Флору.
— А кто такой этот Федерико?
— Ее муж. Он убил ее, потому что у нее был роман.
Гарри отхлебнул вина и глубокомысленно кивнул:
— По-моему, это уж слишком.
Отправленный в лес за брюками и рубашкой, Гарри большого энтузиазма не выразил, но воспрянул духом, когда чуть позже Адам показал ему анаграмму на триумфальной арке и девять кругов Дантова Ада.
К тому времени, когда они подошли к гроту, Гарри, образно выражаясь, уже плыл с братом в одной лодке и при этом чувствовал себя счастливым пассажиром. Здесь же, выслушав историю Дафны и Аполлона, он вычислил способ, выбранный Федерико Доччи для убийства: яд.
Разболевшаяся лодыжка и затянувшийся спор — путь по кругу занял больше часа.
Из сада они вышли с уверенностью, что новая гипотеза не пойдет ко дну, как дырявая лодка при встрече с первой волной.
Уже подходя к вилле, Гарри вдруг остановился и повернулся к Адаму:
