Это чувство зародилось несколько дней назад и постепенно окрепло, превратившись почти в уверенность. Лицо не соответствовало образцу своего времени — с чистыми, мягкими, словно отполированными чертами идеала конца шестнадцатого века. Рот слишком выразительный, подбородок слишком тяжелый, нос слишком длинный. Она была слишком… настоящей.
Поднявшись по склону, они оказались на втором уровне. Гарри сунул Адаму стакан и прикурил две сигареты. Еще раз оглядел статую.
— Не в моем вкусе, — изрек он наконец.
— Я так и понял.
— Но кое-что в ней есть.
— Думаешь?
— Угу.
— Что?
— Горячая дамочка.
— Горячая?
— Да. Сексуально озабоченная. Да ты посмотри сам.
Гарри провел ладонью по ноге статуи, как сделала и Антонелла при их первой встрече. Но только он не остановился на бедре — рука скользнула дальше, между ног Флоры.
— Так и есть, уже мокрая.
— Господи, Гарри, что ты такое говоришь.
— А ты приглядись. Видишь, как выгнулась? Изображает скромность, но только изображает.
— Это классическая поза.
— Ну да, классическая, — ухмыльнулся Гарри. — Знаешь, я бы не отказался поймать такой взгляд.
Адам посмотрел в лицо богине — слегка припухлые губы, широко расставленные, чуть раскосые глаза, устремленные…
Куда?
Адам обернулся. Снова посмотрел на Флору. Взгляд ее уходил вниз по склону и пересекал долину в направлении леса. Могучие деревья и густые заросли лавра стояли там непроходимой стеной, но Адам уже догадывался, что находится за ними.
— Стой здесь.
Спускаясь второпях по склону, он оступился и болезненно подвернул ногу, но все же нашел силы подняться и повернулся к Гарри.
— Куда она смотрит?
— Что?
— Скажи, куда она смотрит. Мне нужно точное направление.
Получив указание, Адам побрел дальше. В области лодыжки уже появилась боль. Дойдя до деревьев, он снова оглянулся.
— Здесь?
— Выше! — крикнул Гарри. — Еще немного. Вот так. Нет, чуточку назад. Не знаю… Так. Да. Так.
Адам стащил рубашку и перекинул ее через ближайшую ветку. Потом, взяв в качестве ориентира высокое дерево, стоящее на прямой линии со статуей и рубашкой, пошел к нему через заросли лавра. Идти было тяжело, словно против сильного течения.
Возле дерева он остановился и оглянулся. Рубашка едва виднелась вдалеке.
Чтобы не сбиться, требовалась еще одна метка. Пришлось снять и повесить на ветку брюки. Надевая туфли, Адам заметил, что лодыжка начала распухать.
Отметив следующее дерево, он побрел к нему. Кусты царапали голую кожу. Пару раз что-то сильно — ему даже пришлось остановиться — ударило в грудь и бедро. Но и замирая от боли, он не спускал глаз с ориентира.
