— Этого не следовало и ожидать, — сказал Эвери. — Многие инженерные изобретения в нашей истории были сделаны совершенно случайно. Если бы ученые прошлого тщательно изучили трубку Крукса, у нас задолго до 1900 года были бы радио и радар.
В коридоре было тихо, слышался лишь шум воздуха в вентиляторах и топот ног. Коридор тянулся под уклон добрых полкилометра. Заглядывая в боковые туннели, Лоренцен решил, что они, очевидно, ведут в жилые помещения.
Главный ход заканчивался в большой кубической пещере. В ней было много входов, затянутых какой-то тканью, похожей на шерстяную.
— Подземный город, — с сухой улыбкой сказал Эвери.
— У них, кажется, не очень много художественного вкуса, — сказал Лоренцен. Все помещение было мрачным, очень чистым, но без следа украшений.
Джугац что-то сказал, и Эвери перевел:
— Это новый поселок. У них не было времени закрепиться тут. Это скорее военный пост; я думаю, что женщины сражаются у них наравне с мужчинами.
— Значит, они не все объединены? — проворчал фон Остен.
— Нет. Я понял, что на континенте существует несколько отдельных наций. Теперь у них мир, они объединяются, но совсем недавно тут была серия ужасных войн, и поэтому все нации еще сохранили армии.
Глаза немца сверкнули.
— Они снова могут начать.
— Сомневаюсь… даже если мы попытаемся помочь им в этом, — сказал Эвери. — Я думаю, что они не хуже нас знакомы с принципом «разделяй и властвуй.»
Один из рорванцев жестом указал на два входа, что-то быстро говоря при этом.
— Мы почетные гости, — сказал психолог. — Нас приглашают сюда и просят чувствовать себя как дома.
Внутри помещение имело все тот же скупой военный вид: за каждой дверью находились две комнаты и ванна, обставлены они были низкой каменной мебелью — стулья, диваны и столы. Очевидно, камень здесь более привычный материал, чем дерево. Но тут была горячая и холодная вода, промывочная система, нечто вроде мыла. Очевидно, в деревне общая кухня.
Эвери ушел, разговаривая с Джугацом и несколькими жителями деревни, которые казались местными предводителями. Фон Остен осмотрел помещения, где находились люди, и вздохнул:
— Чтобы увидеть это, мы забрались так далеко?
— А мне нравится, — сказал Торнтон. — Их аппаратура, общий план поселения, образ жизни — это интересно.
Немец нахмурился и сел.
— Для вас может быть. А что касается меня, я пролетел тридцать тысяч световых лет и не вижу, что оправдало бы это путешествие. Даже нет доброй стычки в конце.
