— Но почему? — спросил Эвери. — Кто мог сделать это?
— Здесь нет и следа разумной жизни, я уже говорил, — устало сказал Лоренцен. — На таком расстоянии наши телескопы разглядели бы все: от города до соломенной хижины.
— Может, они не строят хижин, — сказал Эвери. Его лицо было задумчиво.
— Замолчите, — приказал Гамильтон. — Вам вообще здесь нечего делать. Это картографическое помещение.
Хидеки вздрогнул.
— Как там внизу холодно!
— Не совсем, — сказал Фернандес. — Вокруг экватора климат подобен земному в районе, допустим, Норвегии или штата Мэн. И вы можете заметить, что деревья и трава простираются до самых болот у основания ледников. Ледниковые периоды никогда не были такими безжизненными, как считают многие: в плейстоцене Земля была полна животной жизни; именно из-за ухудшения охоты после отступления ледников человечество вынуждено было перейти к земледелию, оседлости и стало цивилизованным. Эти ледники, несомненно, отступают: я отчетливо вижу на фотографиях морены. Когда мы сядем и тщательно изучим обстановку, вы будете поражены, как быстро Старший развивает свои тропические районы. Эта область на экваторе насчитывает, вероятно, несколько сот лет. С точки зрения геологии — ничто. — Он щелкнул пальцами и улыбнулся.
— Если мы сядем, — сказал Гамильтон. — Когда вы получите карты всей поверхности, Лоренцен?
— Гм… через неделю, возможно. Но разве мы будем так долго ждать?
— Будем. Мне нужна общая карта планеты, в масштабе один к миллиону, и достаточно карт отдельных районов экваториальной зоны, где мы приземлимся — допустим, на пять градусов по обе стороны от экватора, — в масштабе один к десяти тысячам. Напечатайте по пятьдесят копий каждой карты. Начальный меридиан проведете через северный магнитный полюс: можете послать робофлайер для определения полюса.
Лоренцен про себя тяжело вздохнул. Он будет пользоваться картографической машиной, но все равно работа предстояла невеселая.
— Я возьму шлюпку и несколько человек и отправлюсь поближе взглянуть на Сестру, — продолжал Гамильтон. — Не то, чтобы я надеялся там что=то обнаружить, но… — Внезапно он улыбнулся. — Вы можете называть выдающиеся особенности рельефа там, внизу, как вам понравится, но ради бога не будьте похожи на того чилийского картографа из экспедиции на Эпсилон Эридана III! Его карты стали официальными, использовались больше десяти лет, и только тогда обнаружилось, что на арауканском языке данные им названия звучат как непристойности.
