— У всех у вас есть университетские степени, — капитан теперь говорил совершенно спокойно. — Вы образованные люди, ученые и технические специалисты. Мне говорили, что вы представляете верх интеллекта Солнечной системы. Если это действительно так, то да поможет нам бог!
Ответа не было.
— Я полагаю, вы знаете, что наша экспедиция опасна, продолжал Гамильтон. — Я знаю также, что вам говорили о судьбе первой экспедиции на Троас. Она не вернулась. Мне кажется, что на нас ложится определенная ответственность: мы должны действовать, как сплоченный отряд, чтобы выжить и победить то, что погубило первую экспедицию. Похоже, что вы этой ответственности не ощущаете.
Он нахмурился.
— По-видимому, вы, ученые, также думаете, что я всего лишь пилот. Я только извозчик, который должен доставить вас на Троас и обратно. Если вы так считаете, советую вам вновь прочесть устав экспедиции — надеюсь, вы умеете читать. Я отвечаю за безопасность всего корабля, включая ваши жизни. Да поможет мне бог. Это означает, что я здесь хозяин. С того момента, как вы прошли через люк корабля на Земле, до вашего выхода из него снова на Земле я здесь единственный хозяин.
Я не дам и плевка за того, кто забудет об этом или кто попытается ослушаться меня. Достаточно уже того, что тут произошла ссора, а их не должно быть. Вы все проведете сутки в тюремном помещении — без пищи. Может, это научит вас лучшим манерам.
— Но я не… — прошептал Хидеки.
— Вот именно, — отрезал Гамильтон. — Я хочу, чтобы каждый человек на борту считал предотвращение таких конфликтов своим долгом. Если ваши жизни, жизни ваших товарищей для вас ничего не значат, может, вас научат пустые желудки.
— Но я пытался… — завопил Эвери. — И не сумели. Вы будете подвергнуты аресту за некомпетентность, мистер Эвери. Это ваша обязанность устранять такие конфликты. А теперь — марш!
Они двинулись. Никто не сказал ни слова. Немного позже Хидеки во тьме тюремного помещения прошептал:
— Плохо. Что он о себе думает? Что он бог всемогущий?
Лоренцен пожал плечами. Благодаря своему темпераменту он уже успокоился.
— Он капитан.
— Но если он будет продолжать в том же духе, все его возненавидят.
— Я думаю, что он достаточно взвешивает свои поступки. Может, этого он и добивается.
Еще позже, лежа во тьме на жесткой узкой койке, Лоренцен размышлял, почему же все идет так плохо. Эвери разговаривал со всеми, консультировал, старался, чтобы страх и ненависть каждого не обернулись против остальных. Но ему не удалось. Некомпетентность! Может, это и есть проклятие, тяготеющее над экспедицией Лагранжа.
