Виктору все это заранее активно не нравилось. И название газеты не нравилось — «Скорая помощь». И идея телефона доверия не нравилась. Все это не ново, не актуально, не имеет никакого отношения к журналистике и вообще скучно.
Ладно, придется идти копаться во всей этой глупости, раз уж приехал
В девять с минутами он был уже у дверей бывшего Дома культуры то ли строителей, то ли водителей и внимательно изучал таблички с названиями разных фирм и организаций. Ага, вот она, редакция газеты «Скорая помощь», второй этаж, комнаты 24, 25, 26. Хе, редакция. Вон, рядом табличка «Ремонт кожаных изделий» — и то семь комнат. Виктор немножко потоптался у входа, поглядел на небо, вздохнул и потопал на второй этаж.
В комнате 24 сидела очень деловая дама при полном параде и сосредоточенно красила ресницы, глядя в маленькое зеркало.
Виктор пару минут ждал реакции на свое появление, не дождался, кашлянул и с плохо скрытым раздражением спросил:
— Где я могу найти редактора?
Очень деловая дама оторвалась от зеркала, с таким же плохо скрытым раздражением глянула на него недокрашенными глазами и вдруг заорала дурным голосом:
— Ва-а-але-е-ер!
Виктор от неожиданности вздрогнул и отступил к двери, но тут открылась другая дверь, за шкафом, и в комнату заглянул веселый, лохматый, очкастый, немножко нелепый и очень симпатичный увалень.
— Ты чего орешь? — строго спросил он у деловой дамы, одновременно протягивая ей конфету. — Ты же знаешь, в твоем положении нельзя нервничать.
— Убью. — сдавленно сказала дама, взяла конфету и принялась нервно ее разворачивать. — Я же просила меня оградить… Просила или нет? Через пять минут эти приедут, а у меня лицо еще не готово! Вон, потерпевший к Витьке. Проводи и поставь у дверей кого-нибудь, что ли. Ведь третий раз уже умываюсь! Можно так жить?
Лохматый увалень обернулся к Виктору, сделал горестное лицо и объяснил:
— Анне Георгиевне на телевизор сегодня… В смысле — на передачу. Ее лицо — это наше лицо… в смысле — лицо нашей редакции. От нашего лица, стало быть, она не может ударить в грязь лицом.
— Уйди! — злобно прошепелявила дама сквозь конфету.
Лохматый увалень вздохнул, развел руками и повел Виктора сквозь комнату 25, битком набитую народом, который галдел, говорил по телефону, пил чай, сидел за компьютерами, курил, смеялся, плакал и отрешенно глядел в окно, сидя на подоконнике. Комната 25 была огромным залом — наверное, в прошлом спортивным, — но от обилия народа казалась тесной.
