В общем, это достаточно просто — на любой электронной барахолке можно купить и «ящик», и троды, и кабели. Но сам я никогда этого не делал. Я и сейчас вряд ли смогу объяснить почему. Да и вряд ли захочу объяснять.
Но я знаю, почему сделал это тогда, с Лайзой. Сел рядом с ней на свой мексиканский футон и воткнул переходник оптоволоконки в разъём на её позвоночнике, в такой гладкий спинной гребень экзоскелета, что поднимался от основания шеи и прятался под её тёмными волосами.
Потому что она назвала себя «художником». Потому что я знал — мы оказались противниками в каком-то тотальном сражении, и не собирался его проигрывать. Возможно, для вас это и бессмысленно, но вы ведь никогда не знали её, или узнали поздней, через «Королей сна», а это совсем не то. Вы ведь никогда не ощущали её голода, скованного сухой необходимостью и уродливого в своей абсолютной целенаправленности. Меня всегда пугали люди, точно знающие чего они хотят — а Лайза слишком давно и слишком точно знала, что ей нужно, и кроме этого она не хотела ничего. В смысле — совсем ничего. А ещё я боялся признаться себе, что боюсь. А ещё я видел достаточно чужих снов, чтобы знать, что большинство чьих-то «доморощенных монстров» оказываются глупыми и смешными в спокойном свете сознательного. А ещё я был пьян.
Так что я нацепил на себя троды и потянулся к панели монтажного пульта. Большинство его студийных возможностей было уже отключено, и восемьдесят тысяч долларов японской электроники временно превратились в подобие того «ящика» с барахолки.
— Ну что, понеслась, — и нажал на кнопку…
Слова. Слова тут не помогут. Ну, разве что очень приблизительно. Даже если б я знал, как начать описывать то, что из неё выплеснулось. Что она сделала…
Помните, в «Королях сна» есть один эпизод — вы ночью на мотоцикле, никакого света, да он вам и не нужен — вы просто знаете, что рядом обрыв и под ним море, вы несётесь в конусе тишины — грохот мотоцикла просто не поспевает за вами, он остается позади. Всё остаётся позади… В «Королях» это всего лишь миг, но это одно из тех мгновений, что никогда не забываются среди тысяч других, вы возвращаетесь к ним, вы навсегда загоняете их в свой «словарь ощущений». Восхищение. Свобода. Смерть. Прямо здесь, здесь, сейчас, по лезвию, в вечность.
Ну а мне досталась версия для больших мальчиков, на меня это вывалили в спрессованном, необработанном, неурезанном виде — просто взорвали перенасыщенную нищетой, одиночеством и безвестностью пустоту. Это была Лайза, её в спешке вываленные желания и амбиции. Вид изнутри.
