Жорж тоже сел, не сводя с нее взгляда.
— Видала, какого жильца привел? — Старик поднял стакан. — Ну, за знакомство!
Лиза выпила коньяку и еще сильнее вспотела.
— Значит, вы у нас жить будете? — пролепетала она. — А где вы работаете?
— Он понедельниками торгует! — закричал старик. — Слышь, понедельниками! Воскресеньями не хочет торговать — понедельники ему подавай!
— Я служил в цирке, — сказал Жорж. — Жрец искусства. У нас был номер… я ходил по канату с девушкой на руках…
— Надо же! — сказала Лиза, осторожно откусывая от ломтя вареной колбасы, который она держала длинными ногтями. — Я тоже люблю цирк…
— Жрец! — обрадовался старик. — Это ж надо! А жрецам хорошо платят или как?
— По-разному, — сказал Жорж, глядя на Лизины коленки, обтянутые черными чулками с блестками. — Но я, знаете, ушел из цирка… душа болит… — Он приложил руку к груди. — Врачи сказали, что мне это вредно, вот я и ушел…
— Надо же… — Лиза прикрыла большой ладонью рот, чтобы поскорее и понезаметнее прожевать колбасу.
— Эти розы вам, — сказал карлик, глядя ей в глаза. — Вы так похожи на мою сестру, Лиза. Очень похожи.
— А она тоже в цирке работала?
— Работала. Но однажды она сорвалась с трапеции и разбилась. — Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшую фотографию и протянул Лизе. — Ее звали Изольдой.
— Изольдой… Какая красивая! — с восхищением сказала Лиза. — Неужели насмерть?
Карлик вздохнул и закрыл глаза.
— Такая красивая — и умерла… И как же вы теперь?
— Жить-то надо, — сказал Жорж.
— Да, никуда не денешься, надо…
В прихожей зазвонил телефон. Лиза вжала живот и вылезла из-за стола.
— Вы тут угощайтесь, а у меня дела…
Жорж встал. Лиза смутилась и выбежала из кухни на цыпочках, и только тогда карлик опустился на стул.
— Видал, какая она у меня… — Старик поковырял пальцем в зубах. — Девка она ничего, только вот детей нету.
— Усыновить можно, — сказал карлик. — Или удочерить.
— Это еще зачем? — удивился старик. — Тут живая баба ходит, пусть рожает. Свой ребенок — он свой и есть, а чужой — он все равно чужой, а не свой. — Он нахмурился. — С виду она, конечно, говна пирога. И жопа отросла… говорит, природа такая…
— А что жопа? — Карлик поковырял в зубах пальцем. — Женщина без нее не женщина, а коза турецкая. У комара и то жопа, а женщине без жопы совсем стыдно… срам, а не женщина…
— Без жопы-то?
— Ну да. Это разве плохо, если такая природа? Природа умнее нас, Михаил. Да и куда ты без жопы? Никуда.
— Никуда, — согласился Сунбулов. — Без жопы мы б тут с тобой не сидели, а лежали. А лежа разве выпьешь? Лежа не выпьешь, а только разольешь.
