— Бабы сейчас все знают, — возразил старик. — Их в больнице просвечивают и говорят, кто там у них, пацан или девчонка.
— Знают! — с презрением сказал карлик. — Что они там в больницах знают! Каким этот пацан вырастет — они знают? Может, убийцей?
— Это да. — Старик покивал. — Это правда, никто не знает. Про себя-то — и то не знаем. — Вздохнул. — Разве ж я думал когда, что буду пить одеколон?..
Карлик снова налил — выпили.
— А с бабами у тебя как? — спросил Сунбулов. — Со своими живешь или как все?
— С бабами… — Жорж помрачнел. — Запомни, фамилия: уроды не любят уродов.
Начинало темнеть, когда домой вернулась дочь Сунбулова — Лиза. Это была крупная темноволосая женщина тридцати восьми лет со сросшимися на переносье бровями, замогильным голосом и огромными бедрами, которые мешали ей при ходьбе. Последние несколько месяцев она работала в метро — возила в коляске безногого инвалида-побирушку, который рассказывал, что потерял ноги в Афганистане, хотя на самом деле отморозил их по пьянке на мусорной свалке, где квартировал три года. Лиза носила короткие юбки с разрезом сбоку, черные чулки с блестками и туфли без каблука, потому что никакой каблук не выдерживал ее веса. Она часто жаловалась отцу на мужчин, которые провожали ее хищными взглядами, увязывались за нею на ночной улице и приставали даже во дворе, но старик ей не верил: “Ты бы поменьше мечтала, а лучше б дала кому-нибудь с пользой, чтоб ребенка сделать”.
Увидев в кухне настоящего лилипута, Лиза оторопела. Жорж тотчас вскочил, застегнул пиджак и вытянулся по-военному, заложив одну руку за спину, а другую прижав к сердцу.
— Позвольте представиться… — начал было он, но старик его перебил.
— Это Жорж, — сказал Сунбулов. — Имя такое — Жорж. Древний человек! С Христом в одном гробу ночевал! Мы тут с ним коньяки распиваем… Чего стоишь? Садись, выпьем!
Лиза молчала, глядя на розы.
— Это тебе, — сказал старик. — Ты только понюхай — настоящие. Да понюхай, не стесняйся! Это ж не говно, а розы!
— Это вам, — подтвердил Жорж с полупоклоном.
— Спасибо… о, господи! Что ж вы стоите? Садитесь…
— Извините, — внушительно возразил Жорж. — Какой же мужчина сядет, когда женщина стоит на ногах? Я, например, не сяду.
— А вот я еще как сяду! — Старик Сунбулов захохотал. — Посмотри на меня — я же сижу! Мужчина, а сижу! Или я кто, по-твоему, — пидорас, что ли?
Лиза от страха вспотела и торопливо втиснулась между холодильником и столом, где стояла табуретка. Когда она двигалась, ее толстые бедра, обтянутые черными чулками, громко шуршали.
