Снег прошел, но он покрыл заносами землю, и легковой автомобиль с трудом пробирался по пустынным улицам. Серая заря наступившего утра была холодна не только в поэтическом смысле, но и в буквальном. В такое холодное утро вряд ли кто-нибудь стал бы заниматься довольно запутанной политикой Основания, будь то член партии Действия или сторонник Хардина.
Иоганну Ли положение вещей явно не нравилось, и он ворчал все громче.
— Это будет выглядеть достаточно плохо, Хардин. Они скажут, что ты улизнул.
— Пусть говорят, что хотят. Я должен попасть в Анакреон и я хочу сделать это спокойно. Прекрати, Ли.
Хардин откинулся на спинку сидения и слегка задрожал. Внутри хорошо отапливаемого автомобиля не было холодно, но что-то мерзкое было в этом покрытом снегом мире, проскальзывающем за окном автомобиля и Хардина это раздражало.
Он машинально произнес:
— Когда-нибудь надо будет начать контролировать погоду на Терминусе. Это можно сделать.
— Я бы предпочел, — ответил Ли, — покончить в первую очередь с другими делами. Например, как ты относишься к тому, чтобы контролировать не погоду, а, скажем, Сермака? Хорошая сухая камера, в которой круглый год температура не будет превышать двадцати пяти градусов по Цельсию, вполне ему подойдет.
— После чего мне, действительно, понадобятся телохранители, — ответил Хардин, — и не только эти двое. — Он указал на двух телохранителей, которые ехали на переднем сидении вместе с шофером. Глаза их твердо оглядывали пустынные улицы, руки без дрожи сжимали атомные бластеры.
— По моему, ты просто-напросто хочешь развязать гражданскую войну.
— Это я хочу развязать гражданскую войну? Поищи вокруг себя найдешь для нее достаточное количество причин.
Он стал считать по пальцам.
— Раз! Сермак вчера устроил бучу на заседании Совета и потребовал, чтобы тебе было предъявлено обвинение.
— Он имел на это полное право, — спокойно перебил его Хардин. — Кроме того, его предложение было отвергнуто 206-ю голосами против 184.
— Безусловно. Большинством в 22 голоса, когда мы рассчитывали по меньшей мере на 60. Не спорь, ты сам это прекрасно знаешь.
— Чуть было не проиграли, — признался Хардин.
— Прекрасно. И два — после голосования 59 членов партии Действия поднялись и ушли из Совета.
Хардин ничего не ответил, а Ли продолжал:
— И, в-третьих, перед уходом Сермак заявил, что ты предатель, что ты едешь на Анакреон за тридцатью серебриниками, что голосовавшие за тебя вольно или невольно участвуют в предательстве, и что их партию называют партией Действия не просто за здорово живешь. И что это по-твоему значит?
