Взгляд Сермака стал еще тверже.
— Ваш интерес делает мне честь. Не знаю, были ли мои нападки удачны, или нет, но они, безусловно, были справедливы.
— Возможно! Ваших мнений никто у вас не спрашивает. Хотя вы еще очень молоды.
— В этом виноваты все люди в определенный период времени, — сухо ответил Сермак. — Вы стали мэром этого города, когда вам было на два года меньше, чем мне сейчас.
Хардин улыбнулся про себя. Молокосос был крепким орешком. Он сказал:
— Я понял, что вы пришли ко мне обсудить эту самую внешнюю политику, которая так жестоко раздражала вас на заседаниях Совета. Скажите, вы уполномочены вести переговоры или мне придется выслушать и трех ваших коллег, каждого в отдельности?
Они обменялись между собой быстрыми взглядами, понятными им одним.
— Я буду говорить от имени народа Терминуса, — хмуро ответил Сермак. — Народа, который уже не может доверять своим представителям, заседающим в том бездействующем органе, который зовется Советом.
— Понятно. Ну что ж, говорите!
— Все очень просто, господин мэр. Мы не удовлетворены…
— Под «мы» вы подразумеваете народ, не так ли?
Сермак враждебно уставился на Хардина, чувствуя ловушку, и холодно ответил:
— На сколько я знаю, мои взгляды разделяет большинство избирателей на Терминусе. Это вас устраивает?
— Вообще-то такое утверждение требует доказательств, но это не важно. Продолжайте. Вы не удовлетворены…
— Да, мы не удовлетворены политикой, которая уже тридцать лет оставляет Терминус беззащитным от неизбежного нападения извне.
— Понятно. А выводы? Продолжайте, продолжайте.
— Я очень рад, что вы согласны. А выводы те, что мы организуем новую политическую партию, ту, которая будет защищать настоящие нужды Терминуса, а не мистический «манифест» будущей Империи. Мы собираемся вышвырнуть вас и вашу клику бездельников из Городского Совета и скоро.
— Если не? Видите ли, в таких случаях всегда говорят «если не»…
— Но не в этом случае. разве что, если вы не уйдете в отставку сами. Я не прошу вас переменить свои политические взгляды, я все равно вам никогда не поверю. Ваши обещания ничего не стоят. Ваш уход — это единственное на что мы согласны.
— Понятно.
Хардин скрестил ноги и, откинувшись на двух ножках кресла, стал качаться вместе с ним.
— Это ваш ультиматум. Очень приятно, что вы меня предупредили, спасибо. Но видите ли, я все же думаю, что не обращу на него ровным счетом никакого внимания.
— Вы думаете, что это было предупреждение, господин мэр. Это было объявлением наших принципов и объявлением войны. Новая партия уже сформирована и начнет действовать с завтрашнего дня. У нас нет ни возможности, ни желания идти на компромисс и, честно говоря, только благодаря вашим прошлым заслугам мы решили предложить вам легкий выход из положения. Лично я никогда не думал, что вы его примете, но по крайней мере моя совесть чиста. Следующие выборы покажут вам и словом и делом, что ваша отставка необходима.
