— На Лаоре я воскресну, — хрипло отозвалась она. — И уж тогда мало не покажется. Вытрясут все, что я знаю и не знаю.
— Ты много знаешь? — хмыкнул я.
— Ага, — ответила она. — Часами могу рассказывать про новейшее вооружение. Какие у пушек симпатичные стволы и как они красиво матово сверкают. Что, как ты думаешь, может знать простой пилот-истребитель? Я умею летать и стрелять, и все. Я никогда не служила в штабе. Я просто водитель маленькой летучей машинки, можешь ты это понять?
— Это — могу. Я не могу понять другого: зачем тебе воскресать, старший лейтенант?
— Но ты же говорил… представляющее ценность… передать армии…
— На тебе не написано, что ты представляешь ценность. Костюм твой замечательный я выкинул. Формы при тебе нет. Обыскивать пацанку… в смысле, мой корабль, не будут. Примут железо, и все. Главное — не высовываться и сидеть тихо-тихо, чтобы тебя никто не заметил. Вот что нам дальше делать…
Она подняла глаза:
— А в чем проблема?
— Все в том же: тебя нет. Я не могу тебя высадить ни в одном мире. Документы нужны. Разве что к Сефу на Альмиру… но очень уж не хочется. Задача — легализовать тебя, но так, чтобы наша армия не заметила.
— Поддельные бумаги? — предположила она.
— Конечно. Но для этого я должен где-нибудь приземлиться. И куда я тебя дену?.. Стой. Я придумал. Идем на Лаору, потом выходим во второй рейс к Неоритане…
А по дороге завернем на Марюс.
* * *
Лаора была все ближе, а старший лейтенант Валлер все задумчивей. И все чаще я ловил на себе ее взгляд. Что-то она напряженно обдумывала — и не хотела сказать, что именно. Меня это нервировало. Я пытался ее отвлечь. Мы играли в шахматы, в слова и в карты. Мы сочиняли истории с продолжением. Мы рассказывали друг другу о себе.
Она начинала улыбаться, пару раз даже засмеялась. У нее был чудесный смех.
Но мысль, глодавшая ее, не исчезала, просто уходила на глубину, и по-прежнему временами она внимательно смотрела на меня, сдвинув брови.
Наконец рейс подошел к концу.
— Завтра Лаора, — сказал я.
— Хорошо, — отозвалась она. — Поговорим?
Мне не хотелось услышать то, что она скажет. Нет, я не догадывался, о чем пойдет речь. Но печенками чувствовал: она что-то наконец решила, и мне это не понравится.
И мне это действительно совершенно не понравилось.
* * *
Пацанка ошвартовалась на восьмом причале, подкатил погрузчик, подхватил "Валленштайн", поволок. Протянулся посадочный рукав.
— Пора, — тихо сказала старший лейтенант. — Может быть, когда-нибудь встретимся. Спасибо, что спас меня, Чубака.
